Если завтра случится
Шрифт:
— Надо, Насть.
— Одна не буду, — боязливо озираясь, заявляет упрямо.
— Крысы тут нет. Я все углы обшарил.
— Точно?
— Зуб даю.
— А кот? Ты его не видел?
— Мяукал за дверью. Похоже, с той стороны остался.
Благо, не попался Егору на пути. Неизвестно, чем бы закончилась эта встреча. Животных брат не любит.
— Кстати, где пакет с едой?
— Не знаю, Дань, — отвечает растерянно.
— Я думал, ты отнесла его в комнату…
— Нет, твой брат
«Напоследок».
Вот же урод. Зачем говорить подобное?
— Значит, забрал.
Вместе с моим телефоном, выпавшим из кармана штанов.
Выдыхаю невесёлую усмешку. Как по-человечески в кавычках. То есть ещё и голодом решил нас наказать.
— Там на столе что-то лежит. Ты приносил, когда я очнулась после приступа.
— Идём.
— А вода есть, Дань? — спрашивает она обеспокоенно.
— Есть бутылка, двушка.
И всё.
Добавляю уже про себя.
Негусто.
Захожу в спальню. Дверь оставляю открытой, чтобы была возможность услышать происходящее в коридоре.
— Садись, наварганим что-нибудь, — сориентировавшись, открываю круглую упаковку с треугольниками плавленного сыра. Достаю несколько ломтиков батона.
— Грибы, ветчина, салями?
Щас скажет грибы.
— Грибы.
Мои губы чуть подёргиваются вверх. Угадал.
Делаю бутерброды, разрезаю на четыре части помидор, кромсаю напополам мытый огурец. Готово. — Ешь, — ставлю тарелку перед сидящей на кровати девчонкой.
— Вместе. Одна я не буду, — она поднимает глаза.
— Насть.
— Дань, — выразительно на меня смотрит.
Проходили. Не уступит. Бесполезно.
— Понятно, — беру один бутерброд себе.
— И часть помидора с огурцом. Чтобы по-честному.
Ну разумеется.
Едим в тишине. Не знаю, о чём думает она, лично я вспоминаю пикники, которые мы с ней периодически устраивали в то наше лето.
Прикольно было. Корзинка со всякой всячиной. Бадминтон. Пляж. Море. Палящее солнце. И она: загорелая, веселая, улыбающаяся.
— Ты правда купил торт? — спрашивает вдруг.
— Идиотская идея, прости.
Сперва похитил. Потом торт купил. Гениально.
— Значит, мой день рождения прошёл получается?
— Да.
— Мм, — тянет грустно. — Интересно, родители всё ещё ждут меня или уже нет?
— Конечно ждут, Насть, — наливаю воды в стакан и отдаю его ей.
— Только бы у мамы с сердцем всё было нормально, — обхватывает стекло ладонями. — У неё есть проблемы со здоровьем, в прошлом году было два микроинсульта, — голос дрожит, но она изо всех сил старается не заплакать. Держится.
Чёрт. Ну я точно не стану сообщать о том, что её мать сейчас
— Послушай, Насть. Нам нужно кое о чём договориться.
— О чём? — поглаживает стакан пальцами, тихо шмыгает носом.
— Когда Егор вернётся…
— Если он вернётся, — исправляет полушёпотом.
— Когда Егор вернётся, мы разыграем небольшое представление.
— Что ты имеешь ввиду? — вскидывает на меня встревоженный взгляд, и я рассказываю ей свой план.
Глава 20
До того момента пока не закончились свечи, всё было относительно нормально. При помощи фонарика, работающего на последнем издыхании, я пытался отыскать чёртовы батарейки, но, увы…
Ни генератора, ни батареек, ни свечей. Уже вскоре мы остаёмся в кромешной тьме, и из-за этого у Зарецкой случается самый настоящий приступ паники.
— Даня, Дань…
— М?
— Свет не горит, Дань, — слышу её встревоженный голосок. — Включи фонарик, пожалуйста. Быстрей.
— Он сел.
— Нет-нет-нет… Только не это! — начинает тревожиться.
— Тихо.
— Мне страшно.
— Тебе нечего бояться. Мы ведь вдвоём.
— Где ты, Дань? — произносит взволнованно.
— Я здесь, рядом. Успокойся.
Она дотрагивается до меня, вслепую протянув руку вперёд.
Нащупав ладонь девчонки, осторожно её сжимаю.
— Что нам делать теперь? Как же мы будем совсем без света, Дань?
Чувствую, что дрожит вся. Похоже, боязнь темноты в её случае и правда фобия.
— Найди батарейки. Свечей нет, я смотрела ещё тогда, когда мы искали ключи.
— Нет батареек, Насть, — сразу говорю, как есть.
— Ты уверен?
— К сожалению.
— Дань, мы умрём здесь, да?
— Перестань. Нет.
— Он не придёт. Мы погребены заживо, Дань. Нам не выбраться. Не выбраться, ты понимаешь?
— Насть…
— Нас никто не найдёт, как он и сказал, — всхлипывает, шмыгая носом.
— Перестань.
— Это конец, Дань.
— Не нагнетай. Егор вернётся, и мы сделаем то, что задумали.
— Он не вернётся, — повторяет упрямо, — уже вернулся бы. Сколько времени прошло?
— Не знаю.
Сложно ориентироваться без часов и окон. Я бы даже сказал, что невозможно.
— Мы умрём. Никто нас не спасёт! Никто не знает, где мы. Нас не найдут!
— Насть, ты можешь успокоиться?
— Успокоиться? Ты предлагаешь мне успокоиться? — теперь, похоже, черёд следующей стадии. Она злится и раздражается.