Если женщина хочет...

Келли Кэти

– Рождество будет просто ужасное! – простонала Дельфина. Вирджиния и Мэри-Кейт одновременно наклонились и обня­ли ее.

– В прошлом году она не знала о Юджине. Тогда у него была своя квартира, но теперь мы живем вместе… – Дельфина взяла со стола бумажную салфетку и вытерла глаза. – А она твердит, что в Рождество я должна быть у нее, что это Господень празд­ник, что я совершаю грех и никогда не смогу обвенчаться в цер­кви. Если я не приду к ней, она меня убьет! Но я не могу бросить Юджина в Рождество одного. Просто не могу.

– А вы не можете поговорить с Полиной? – спросила

Вирд­жиния Мэри-Кейт.

– Вы не знаете мою сестру. – Мэри-Кейт грустно вздохнула. – Когда господь учил людей пониманию и состраданию, она сидела в соседней комнате, злилась и сплетничала.

– Ее доля понимания досталась вам, – мягко пошутила Вирд­жиния, пытаясь разрядить атмосферу. – Дельфине повезло, что у нее есть вы.

Дельфина стоически улыбнулась.

– Без Мэри-Кейт я бы сошла с ума… Думаю, мне нужно сбе­гать в туалет и поправить макияж, – добавила она. – Что скажут люди, если местная косметичка будет выглядеть так, словно она красилась малярной кистью?

Она быстро вышла из зала, покачивая рыжими кудрями. Мно­гие мужчины оторвались от своих кружек и посмотрели ей вслед. Даже растянутый мужской свитер мандаринового цвета и про­сторная шелковая юбка не могли скрыть ее рубенсовские формы.

– Бедная Дельфина, – вздохнула Вирджиния. Мэри-Кейт мрачно кивнула.

– Не знаю, почему богу вздумалось сделать нас с Полиной се­страми. Она превратила жизнь этой девочки в ад – и все ради то­го, чтобы иметь право гордо ходить к причастию!

– Но сейчас многие разводятся. Она должна понимать, что это самая обычная вещь, – сказала Вирджиния. – Люди бывают разные, даже церковь признает это. Подобная узость взглядов – это пережиток прошлого.

Мэри-Кейт невесело рассмеялась.

– Скорее Ватикан изберет кардиналом женщину, чем Полина откажется от своих взглядов на брак! У нее есть право иметь соб­ственные взгляды, но нет права навязывать их Дельфине.

– А что отец Дельфины? Он думает так же?

– Мой зять Фонси прекрасно относится к Юджину, но боится Полины и не смеет открыть рта. Его представление о независи­мости заключается в том, что по воскресеньям он потихоньку по­купает себе одну газету, а Полине другую.

Мэри-Кейт обратилась к племяннице:

– Дельфина, мы умираем от жажды. Закажи нам еще по пор­ции.

Они ели, пили и слушали популярную в Редлайоне группу «Спрингтайм Герлс». Девушки пели о любви, мужчинах и их бес­конечных изменах.

– Я думала, что мы пришли сюда веселиться, – уронила Мэ­ри-Кейт, выслушав еще одну печальную балладу о женщине, раз за разом выбиравшей неподходящего партнера. – Если следую­щая песня будет такой же заунывной, я пойду домой и приму еще несколько таблеток для расслабления мышц. А тебе, моя девоч­ка, следует почаще бывать на людях и помнить, что не все такие узколобые, как твоя мать. Кстати, не пора ли нам возобновить деятельность клуба макраме? Дельфина так и подпрыгнула.

– После отъезда Эджи клуб заглох, но мы можем его возро­дить! – Она повернулась к Вирджинии. – Эджи была одной из его основательниц. Если у нас что-нибудь получится, надеюсь, вы тоже примете участие.

Вирджиния удивилась:

– Макраме? Мне и в голову не приходило, что вы обе любите рукоделие.

Я никогда не занималась макраме, но если мне будет позволено заменить его вышивкой тамбуром…

Мэри-Кейт широко улыбнулась:

– На самом деле макраме тут ни при чем. Сначала у клуба во­обще не было никакого названия – мы просто встречались, рас­слаблялись и болтали. Но когда в деревню приехала Финула Хедли-Райан, она отчаянно захотела вступить в него. Тогда мы и реши­ли сказать ей, что это клуб рукоделия. Я подумала, что макраме звучит достаточно отпугивающе. Финулу не могла заинтересо­вать такая скучная вещь. И уловка сработала… О, взгляните-ка, да это Хоуп! – воскликнула она, увидев вошедших в пивную Парке­ров. – Мэтт – последний новообращенный этой школы графо­манов, а Хоуп – его жена. Она славная. Думаю, ей тоже не меша­ло бы поучиться макраме.

Вирджиния с интересом посмотрела на вновь прибывших. Бы­ло приятно сознавать, что кто-то занял ее место новичка. Хоуп и Мэтт ничем не напоминали членов общины художников. На Хоуп были обычные черные джинсы, рубашка «шамбре» и синяя ветровка – в отличие от ужасной Финулы Хедли-Райан, которая всегда ходила в цветастых развевающихся одеждах. Вирджиния однажды видела Финулу в аптеке и не почувствовала в ней родст­венную душу. Хоуп была очень хорошенькой, но держалась в те­ни своего поразительно красивого мужа.

– Симпатичный, правда? – Дельфина как завороженная смот­рела на высокого смуглого Мэтта с точеными чертами лица и за­думчивыми глазами. – Так ты говоришь, он – последнее приоб­ретение миссис Хедли-Райан?

– Боюсь, что так, – грустно сказала Мэри-Кейт. – Сомнева­юсь, что бедняжка Хоуп об этом догадывается. Помоги ей гос­подь, она очень одинока, но стесняется в этом признаться.

– Значит, вы хорошо ее знаете? – удивилась Вирджиния. Дельфина засмеялась.

– Хорошо? Да если бы Мэри-Кейт захотела открыть рот, в Редлайоне случился бы второй Уотергейт!

– По-моему, тут очень мило, – сказала Хоуп, обводя взгля­дом зал.

Пивная ей понравилась – темные стропила, уютные уголки и всякая экзотическая утварь, свисающая с потолка. Человек высо­кого роста мог бы получить сотрясение мозга, задев головой за котелок для варки раков или старинный предмет садового инвен­таря. Мэтт едва не запутался в куске рыболовной сети.

– Мы могли пойти к Финуле, – проворчал он. – Она приго­товила боксти, традиционное ирландское блюдо.

– Здесь тоже есть ирландские блюда, – принужденно улыба­ясь, ответила Хоуп.

Они уже успели слегка повздорить. Мэтт хотел взять назад свое обещание сводить ее в пивную под тем предлогом, что Фи-нула приглашает их обедать. Но когда она сказала, что ей просто хотелось немного побыть с ним вдвоем, Мэтт поцеловал ее в ма­кушку и назвал себя эгоистичным ублюдком.

Заказав мидии с челночным хлебом и красным вином, они какое-то время сидели молча, глядя по сторонам и привыкая к атмосфере этого места.

Хоуп заметила Мэри-Кейт с двумя женщинами, одной моло­дой и энергичной, другой пожилой, породистой, элегантной, с серебристыми волосами и печальными глазами. Хоуп хотелось поздороваться, но она не желала им мешать.