Эссе и стихи из журнала "Карусель"
Шрифт:
Он же отмечает, что заключительные стихи этого отрывка: «…и неосуществимо нежно / уж полуувядает сад…» – демонстрируют уникальную 7-ю форму четырехстопного ямба, для которой Андрей Белый не смог привести ни одного бесспорного примера, придумав искусственное: «И велосипедист летит…» (там же; Андрей
С. 290. «В полдень послышался клюнувший ключ и характерно…» – Пародия ритмизованной и дактилической прозы (до слова «навсегда»), которой написана большая часть трилогии Андрея Белого «Москва» (1926–1932). В журнальной публикации романа проставлено требуемое ритмом фразы ударение «хар'aктерно». Ироническое определение «капустный гекзаметр», по мнению А. Долинина, подсказывает, какое слово должно быть поставлено на месте выделенного Набоковым курсивом выпадающего из размера советизма «продуктами» (Набоков IV. С. 687).
«Люби лишь то, что редкостно и мнимо…» – В романе это стихотворение Годунова-Чердынцева набрано in continuo, сплошной строкой (Набоков IV. С. 337–338). По мнению М. Ю. Лотмана, первая и вторая части представляют собой не две различные строфы, а два варианта одной и той же (Лотман М. Ю. «А та звезда над Пулковом…». С. 42); впрочем, можно считать его цельным стихотворением, где вторая строфа варьирует первую.
С. 291. Ты полу-Мнемозина, / полумерцанье в имени твоем… – В стихотворении заключено имя возлюбленной Федора Зины Мерц, к которой оно обращено. О других ключевых для смысла романа словах, анаграммированных здесь, см.: Двинятин Ф. Н. Об интертекстуальных связях личного имени у Набокова: Зина Мерц и вокруг // Russian Studies. 1996. № 2–3. С. 234–254.
С. 292. «Виноград созревал, изваянья в аллеях синели…» – Единственный в романе фрагмент из стихов другого героя-поэта, Кончеева, из его сборника «Сообщение». В романе вскользь упоминается также поэма Кончеева с цветаевским названием «Начало Поэмы», в которой фигурирует некто, давший двойной и при этом модернизированный перевод пушкинского «И степь, и ночь – и при луне…»: «Месяц, полигон, виола заблудившегося пола…» (Набоков IV. С. 229, 250). Годунов-Чердынцев с отмеченным им самим сальерианским волнением следит за «таинственно разраставшимся талантом» Кончеева (там же. С. 250), своего почти сверстника, единственного соперника в эмигрантской поэзии и идеального собеседника. В его «темном как будто стихе такая бездна смысла раскрывалась у ног, так верилось в звуки и так изумительно было, что вот, из этих же слов, которые
«Из темноты, для глаз всегда нежданно…» – В романе набрано сплошной строкой, завершено фразой «Посвящено Георгию Чулкову» (Набоков IV. С. 357). В стихотворении стилизован белый пятистопный ямб цикла А. Блока «Вольные мысли» (1907), посвященного Г. И. Чулкову (отмечено в ком. А. Долинина: там же. С. 694).
С. 293. «…ума большого…» – Канонический (весьма близкий к набоковскому, но, конечно, прозаический) перевод см.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. М., 1955. Т. 2. С. 145.
«Что скажет о тебе далекий правнук твой…» – В романе этот апокрифический «скверный, но любопытный» сонет, якобы посвященный неизвестным поэтом Н. Г. Чернышевскому (Набоков IV. С. 475), обрамляет написанную Годуновым-Чердынцевым биографию Чернышевского и дан в перевернутом виде: в начале 4-й главы последние два катрена, в конце – начальные два терцета.
С. 294. «Прощай же, книга! Для видений…» – Заключительный пассаж «Дара», представляющий собой записанную «прозой» онегинскую строфу (Набоков IV. С. 541), одновременно является и формальным концом романа, и его риторическим отрицанием: «…и не кончается строка».
Влюбленность. – Стихотворение героя романа Набокова «Look at the Harlequins!» («Смотри на арлекинов!», 1974) Вадима Вадимыча, по определению героя, «философское любовное».