Есть ли жизнь после Путина

Бовт Георгий Георгиевич

Пенсионные дискуссии затихли в прошлом году принятием мутной пенсионной формулы и, главное, изъятием (240 млрд руб.) накопительной части пенсии государством с обещанием вернуть потом. Что-то мне подсказывает, что не вернут. Но разве эта тема способна состязаться по важности с обсуждением того, сколько уничтожено «бандеровцев» под Славянском – то ли 5 человек, то ли сразу 800 (официальные телеканалы без проверки приводят фантастические цифры).

Что там с созданием 25 млн высокотехнологичных рабочих мест? Кроме запрета на въезд уже, кажется, тысяч семисот гастарбайтеров. Как продвигается дело по пяти названным

недавно перспективным отраслям опережающего роста? Доля нефтегазовых доходов в бюджете лишь выросла, составляя более 50 %, диверсификации экономики не происходит.

Есть ли подвижки по перестройке ЖКХ, куда надо вложить до 9 трлн руб.?

Начинающееся в этом году отчисление гражданами платежей на капремонт требует уже летом определиться, куда пойдут деньги: на счет, к примеру, ТСЖ или обезличенный, на усмотрение чиновников. Граждане, завороженные украинской драмой, поди не в курсе.

Оправданно ли сегодня сохранение бюджетного правила, нацеленного не на стимулирование роста, а на создание запасов на черный день? Разве он уже не на пороге? Причем если теперь не в американских ценных бумагах, то в каких? В украинских? При этом наш новый-старый друг Китай в год строит тысячи километров хайвеев, а мы в этом году, дай бог, осилим пару сотен новых федеральных трасс. То же самое с высокоскоростными железными дорогами, о которых пока больше разговоров.

Хотя сельское хозяйство – относительно живая отрасль, но и там переход к более современным (как, скажем, в Европе) методам субсидирования (не через кредиты, посредством мутных посредничающих «агролизингов», а через госзакупки по стимулирующим ценам) способен придать мощный толчок. Про жилищное строительство сейчас разговоры лишь о том, как обложить налогом «инвестиционные квартиры» и продажу недвижимости.

А что с программой малоэтажного строительства и с раздачей земель под это людям? Сама земля в рыночный оборот так и не пущена: более 90 % ее принадлежит государству, однако большая часть даже не разграничена между разными уровнями власти. Кадастровый учет в зачаточном состоянии.

Про образование слышно разве что о новых экспериментах с ЕГЭ и о том, что (слава богу) вернули сочинение. Куда меньше реляций о том, как проходит жизнь учебных заведений, ставших «бюджетными». Сами учителя чаще всего употребляют термины «оптимизация расходов» и «сокращение штатов». Но угроза дальнейшей деградации образования, похоже, не приоритет для власти. Образование за границей вот-вот станет анафемой.

Что там с программой обучения за госсчет в престижных университетах мира? Сначала хотели 2000 человек, потом снизили до 1000. Из КНР только в 2012–2013 академическом году в США обучалось 230 тыс. студентов, многие из которых по возвращении пополнят новую элиту страны.

Чаще звучит тема выполнения (точнее, невыполнения) известных майских указов президента. Однако в данном случае речь идет лишь о бюджетных манипуляциях. В иных регионах доля в их бюджетах зарплат бюджетников уже превысила 50 %. Ни на что другое (а полномочий, в отличие от финансов, регионам отдается все больше) денег нет. Скажу крамольную вещь: экономика не сводится лишь к выполнению этих, да, важных указов. Выполнить их без ущерба для других отраслей можно при росте от 5 % в год. А его нет. Участие государства в экономике растет, а эффективность его падает (да-да, коррупция!).

Программа «электронного правительства», по сути, затормозилась. И кое-где обращена вспять. Например, по линии Минфина, отгородившего себе отдельный от сайта госуслуг загончик «личного кабинета налогоплательщика». Или правительства Москвы, изъявшего электронную услугу получения резидентского разрешения на парковку.

Безотлагательные проблемы российской экономики множатся. Но все затмила Украина.

Под шум тамошних баталий совершаются по большей части сугубо охранительные меры – по закручиванию гаек в политической сфере. Экономическая политика неадекватна моменту. Но проблемы России не сводятся к Украине. Россия не Украина. Если последняя вовсе исчезнет, то Россия останется. Но с чем?

2014 г.

Провалы отечественной бюрократии

«А что будет, если у сороконожки оторвать ножку? Не захромает ли? А побежит, если оторвать две-три пары?» – думает малолетний шалопай, познавая мир в пределах, ограниченных родительскими подзатыльниками.

Мне кажется, в такой манере у нас управляют экономикой и страной в целом. Подзатыльник разве что дать некому. Вернее дать есть кому, исполнить некому.

Минпромторг и ФАС говорят, что алкоголь и сигареты могут вернуть в мелкорозничную торговлю. Оказалось – внимание, барабанная дробь, сенсация! – что после запрета от 1 января 2013 года весь оборот перешел в крупную розницу и больше ничего не изменилось. Не изменилось в плане потребления (что декларировалось целью запрета). Зато исчезли десятки и даже сотни тысяч рабочих мест.

Все эти результаты были предсказуемы и подсчитаны экспертами. Которых никто не слушал, не слушает и слушать не будет.

Эти эксперты в 2012 году так и говорили: запрет на пиво и сигареты для ларьков приведет к закрытию их числом около 150 тыс. Общее число – более 600 тыс. стационарных магазинов розницы (на 2010 год). Из них примерно 215–245 тыс. – продовольственно-розничный сектор, где торговали алкоголем и сигаретами. Доля этой продукции составляла в обороте таких ларечников от 40 до 80 %. Это позволяло оставаться в плюсе с «сумасшедшими доходами» тысяч в 30 в месяц.

Вообще-то почти одномоментное исчезновение с рынка 150 тыс. рабочих мест – это фактор, ощутимый даже для такой экономики, как американская. У нас же на них плюнули. И растерли. Никто не брал это в голову, вводя запрет. Наплевав и на то, что в успешно борющейся, скажем, с табакокурением Европе именно таким ларькам и отданы сигареты. И не в последнюю очередь – именно в целях поддержки малого бизнеса. Но что нам Европа. Там (в Штатах еще больше) малый и средний бизнес – это до 60 % производств и услуг, у нас – жалкие 20–22 %.

Кстати, Минпромторг и теперь не знает, сколько рабочих появится вновь, если запрет снимут. Плюс-минус 200–300 тыс. – какая «ерунда», чего считать людишек на фоне планов наших громадья.

Такие же «флуктуации» случились с малым бизнесом в целом на фоне налоговых упражнений последних лет. Только за 2013 год число ИП сократилось примерно на 500 тыс. Это из чуть более 4 млн. А еще до этого, по итогам налоговых манипуляций, в 2011 году налоговые поступления от малого бизнеса за год всего лишь упали на 50 %.