Есть памяти открытые страницы. Проза и публицистика
Шрифт:
– Очевидно, что запрет на вмешательство в процессы, происходящие в системе, всё-таки нестрогий. Иначе ничто было бы невозможно ни изменить, ни нарушить.
– С этим не всё так просто. Дело тут в парадоксе Творения. Без наличия свободной воли у наделённых разумом носителей сам акт Творения не имеет смысла. Если ещё можно восстановить нарушенную симметрию и вернуть все атомы в состояние нуля, то обратить дарованную разумным созданиям свободную волю к логике установленных предопределений уже сложнее.
– Значит приходится прибегать
– Именно! – посланник сделал многозначительную паузу, способную, пожалуй, вместить уместный вопрос относительно моего дальнейшего поведения, раз уж оно оказалось столь важным для такой представительной стороны.
Однако я предпочёл промолчать. Тем более что ничего хорошего от моего визави ожидать не предполагалось. Но для меня по-прежнему оставалось загадкой – что же вынудило посланника заняться непосредственно мной, и зачем на обрывке бумаги было нацарапано это нелепое слово «Отказать».
Да и слово-то какое – «отказать», чего, собственно, мне такого не следует «казать» или не подобает «сказать». Зачем все эти слова, и чем все они наполнены: угрозою, назиданием?
– Хочется узнать зачем были задуманы и востребованы слова?
Я не ожидал, что посланник так скоро даст мне понять, что способен читать мысли. Ответом ему вполне могла бы быть первая строчка Евангелия от Иоанна, но касаться этой темы с таким опасным собеседником мне не хотелось.
Впрочем, посланник и не желал никакого ответа.
– Когда с помощью слов из ничего возникало и множилось нечто, и подумать было нельзя, что для них может найтись иное предназначение. Оттого и приходится теперь разбирать горы ваших бумаг, дабы не допустить системного сбоя и думать: как вернуть изначальную суть всех назначенных предопределений.
– А может ну их, все эти предопределения вкупе с системными равновесиями, и взять да отдать происходящее на откуп случаю: ведь последовательность случайностей, как известно, представляет собой безотказный механизм эволюционного развития.
Посланник посмотрел на меня с явным недоумением.
– Кому это известно?
– Ну как же. Это один из непреложных законов Мироздания.
– Случайно может только чашка разбиться, но вот случайно склеиться уже не может. Как нельзя сказать, что я тоже появился здесь благодаря случаю. Ручное управление – дело сложное и неблагодарное, и опять же причиной тому парадокс Творения, когда в поведение отдельного разумного существа заложены предопределения морали и добродетели, тогда как для поведения их сообществ ничего такого прописано не было. Предполагалось, что и сообщества эти также будут руководствоваться тем же. Но вышло иначе, множества разумных существ оказались гораздо чувствительнее к пороку, нежели к благодеянию, и, скорее, управляемы законами, прописанными для бытования сообществ, разумом не наделённых.
Сказанное посланником, собственно, мою ситуацию никак не прояснило, скорее напротив – ещё больше запутало. Уж кому-кому, а ему-то, «сущности непостижной», должно быть хорошо известно, что я – личность отшельная, чурающаяся любых форм коллективного взаимодействия. А потому не могу иметь никаких групповых устремлений в силу невовлечённости в какую-либо систему внешних отношений.
Свои оправдания в «немассовитости» я пытался выразить одной короткой фразой, однако этого не потребовалось.
– Мы хорошо информированы о вашей неспособности и нежелании взаимодействовать со своим социальным окружением. Жить в обществе и быть свободным от него удаётся немногим. Но именно таким людям мы уделяем особенное внимание.
– Странно слышать. До настоящего момента моя персона решительно никого не интересовала.
– Изначально предполагалось, что любой субъект, наделённый сознанием, не может не коммуницировать с себе подобными. Отчуждение разумного индивида от обустроенной для него среды нарушало все изначально установленные предопределения. Но подобные индивиды всё же нашлись. Они, правда, сразу же оказались под нашим пристальным наблюдением. Замечу, что Антоний Египетский, Иероним Стридонский и Ефрем Сирин не были единственными, за которыми мы следили и кого привечали своим посещением.
– Я полагаю, что для ручного режима управления и недопущения ревизии предопределений логичнее было бы наставлять людей «массовитых», влиятельных и полномочных.
– Не без этого, не без этого, – скороговоркой выпалил посланник, – однако столь необходимую нам обратную связь удобнее иметь именно через пустынников, отшельников и анахоретов. Скажу больше – такая поведенческая модель лучше всего подходила бы для устойчивости социальной системы и исключила бы основной парадокс Творения. Но нельзя без последствий произвольно менять предопределения.
– Любопытно, что практика ваших посещений до сих пор не сделалась общеизвестной.
– Ну, здесь-то всё просто. Наши собеседники из числа затворников большинством воспринимаются как находящиеся за гранью нормальности. Да и сами они не всегда адекватно оценивают то, что с ними происходит и кто находится перед ними. В глазах окружающих они выглядят примерно вот так, – посланник сделал картинное лицо и звонко потряс передо мной своей бубенчатой короной.
– Понятно. Тогда рискну предположить, что избранная вами страта в какой-то степени помогает вам решать задачи ручного управления.
– Безусловно. Вы же сами говорили, что ваше бытие давно ждёт и требует преображения. Есть надежда, что некоторые коррективы от вас по каналам обратной связи будут позитивно приняты системой, и предопределения изменятся. Проще было бы, конечно, сделать таких людей доминирующим типом, но, в конце концов, это выбор самой системы.
– Если равновесие системы весьма условно, а предопределения изменчивы, значит будущее непредсказуемо, а сама форма бытия определяема исключительно набором неведомых переменных?