Есть такие
Шрифт:
– Садитесь, пожалуйста!
– Спасибо, молодой человек.
– Устраивалась на удобном сидении.
Взглянула на стоявших дамочек со смехом в глазах, как бы говоря:
– Переиграла я вас всех! Мелочь, а приятно!
Перед выходом на конечной мужчина, стоявший рядом с ней всю дорогу, наклонился и тихонько спросил:
– У вас, наверное, хороший муж?
Подняв на него свои невинные глаза, она так же тихо ответила:
– Если бы не отвечать, давно убила бы!
Глаза молодого человека удивлённо округлились.
КОТ.
–
Отец у ней умер в довольно приличном возрасте с полным ртом зубов, в этом смысле она тоже была крепка, зубы были пока родные, правда, один коренной по неосторожности сама нарушила -- орехи фундук щёлкала -- пломбу поставили какую-то "стеклянную", берегла её теперь, тринадцатый год держится.
– Хоть мне и восемьдесят скоро будет, но своими ведь ногами хожу! Нет, не поддамся я ни на какие уговоры, разум я ещё не потеряла.
Она гордилась собой, гордилась тем, что ни разу за всю жизнь не взяла в рот ни одной жвачки, что не съела ни одной синтетической мёртвой безделушки в пакетиках, типа "Чупа-Чупс", "Данон" и прочее. До сих пор внучка удивляется, что она кусает спокойно и яблоки, и морковь. Да, она всю жизнь следит за своим здоровьем!
А с рукой она помнит, когда это началось. Сосед ей как-то похвастался, что к нему племянник из Москвы в гости приехал и в подарок привёз наручные электронные часы, и она дала тому денег, чтобы он выслал ей такие же крупные на браслете. И модничала потом долго перед своими коллегами в налоговой. Двадцать лет она их с руки не снимала ни днём, ни ночью, браслет был удобный. И вот как-то вдруг руке под часами стало неуютно. Она до сих пор помнит, как молниеносно сбросила их с руки, долго растирала запястье, пытаясь согреть точку в самом центре, но в этом месте как будто дыра появилась, пробитая леденящим Вселенским холодом. И чего только она ни пробовала, и Алмагом, прибор такой, лечила, и на массаж не раз ходила, и заговоры на молодую Луну, и заговоры на мертвеца, и парила дубом, и жгучей крапивой секла, и шерстяную повязку на это место связала, и притирки всякие делала, и примочки из глины. Помогала немного связанная из тонкой серебряной проволоки сеточка, и она поняла, что энергия при отсутствии последней, обходит "эту дыру". Потом начали болеть пальцы, потом боль временами стала подниматься до локтя, потом стало побаливать плечо. И тут она вспомнила, что в детстве неудачно упала на это плечо, травма была сильной, почти год тогда болело, это ещё мягко сказано, но с годами об этой болячке всё-таки забылось. Память тут же перенесла её в детство, и она заново переживала со слезами на глазах и своё тогдашнее болезненное состояние, и горести родителей по этому поводу, и сочувствие окружающих.
– Вот ведь как получается, - вздыхала она, - все болячки, даже детские, дают о себе знать на старости лет.
Задалась вопросом: "Не связаны ли эти обе болячки -- плеча и запястья?"
Ни какими физическими нагрузками она себя не напрягала, всю жизнь проработала за столом с шариковой ручкой. Сколько медицинских советов она перечитала по этому поводу! Временами боль всё-таки отступала, бывало даже неделями она удивлялась её отсутствию. Наблюдала за собой. Заметила, что помогало солёное сало, стоило его поесть раз в неделю -- боль начинала уходить с плеча, с локтя, пальцы начинали двигаться без боли. Знала, что умеренное употребление сала поддерживает гибкость суставов, ни масла всякие внутрь, ни кремы наружно, а именно свиное сало.
– Неужели ж я совсем сохнуть начала?
– Думала она частенько и постоянно искала и находила рецепты и процедуры для поддержания своего здоровья. Вот так она не сдавалась смерти уже лет тридцать.
Условный звонок в дверь -- один короткий, один длинный, два коротких -- прервал её размышления.
– Это соседка, наверное! Время обеденное.
– Направилась в прихожую, заглянула в глазок.
– Да, соседка.
– Открыла.
– Клара, милая, выручай! Несчастье у нас, на похороны брата ехать надо. На неделю, наверное. Похозяйничаешь?
– Останусь, конечно, - ответила она не раздумывая, как нет-нет да бывало.
– У тебя что, цветы полить да с котом справиться?
– Да, как всегда.
– Когда уезжаете?
– Сегодня сразу после работы. Ключи у тебя есть.
– Не беспокойся, езжайте спокойно.
– Ну, я побежала. Закрывайся. Еда в холодильнике, я всего накупила.
Она знала, что ночевать ей придётся у соседки, так её кот совершенно не переносил одиночества, особенно ночного. К себе она не хотела его приносить, дома он чувствовал себя спокойнее, домашний был, старый уже. Под вечер набрала с собой яблоков, захватила ночнушку, и отправилась смотреть телевизор в соседнюю квартиру. Барсик встретил её у порога умными глазами. Вечер провели рядом, она на диване, он в своём любимом кресле, хотя несколько раз забирался к ней на колени, но она, приласкав и погладив немного, относила тяжеленного в кресло. Но он снова через некоторое время перебирался к ней, мурлыкал, тёрся, заглядывал в глаза, и она не могла ему отказать в ласке, гладила по спинке, всю мордашку его пальчиками своими перебирала, особенно около усиков, он даже разомлел от этого счастья, разговаривала, как с человеком, он понимал её, даже кажется смеялся вместе с ней над мультиками, что показывали на экране.
Дни и ночи стояли жаркими, и укрылась она лишь простынкой в спальной комнате. Проснулась на животе от шевелящейся горячей тяжести на её больном плече -- кот, ворча по-мужски, перебирал передними лапами её больное место и слюнявил носом её загривок и волосы. Плечу было тепло, и она боялась шелохнуться, чтобы не спугнуть его усердие. Поняв, что она проснулась и не гонит его, он муркнул и пуще прежнего продолжал своё дело. Она чувствовала, как его коготки впиваются временами в её кожу, что зубки нет-нет да и вгрызаются легонько в шею, но это было приятно, такого массажа она никогда раньше не испытывала. Это длилось более получаса. Он, намучившись, так и уснул на её больном плече, придавив своей тяжестью. Было ещё темно, и она не стала его беспокоить. Легко задремала и сама.
Утром она перенесла его спящего в кресло, оставила ему на кухне еды. Заметив на уголке простыни пятнышки крови, застирала холодной водой с порошком, прополоскала, развесила на спинке кровати, к вечеру должно высохнуть. Дома рассматривала в трюмо своё исполосованное когтями вдоль и поперёк плечо. На день она оставляла его одного, а вечерами они опять смотрели телевизор.
Соседи вернулись. Поблагодарили, как всегда, сунули ей в руки коробку конфет, пирогов всяких с поминок. Прошло, наверное, дней десять-двенадцать, как соседка заглянула к ней, пожаловалась:
– Что-то Барсик мой захирел совсем. Не ест ничего, только молоко лачет, глаза у него совсем помутнели... С кресла своего не слезает.
Клара испуганно посмотрела на неё:
– Со мной вроде нормальный был... И корм свой уплетал с аппетитом...
Ещё через неделю они его схоронили.
И как-то не совсем сразу, но очень навязчиво, ею овладела мысль, что плечо-то у неё не болит, и локоть не болит, и жилы не тянет, и кисть руки как бы помолодела, можно сказать, ожила. Она пощупала свою "чёрную дыру" на запястье -- точка горячо пульсировала! Долго она этому не могла поверить, очень долго. Но прошёл уже месяц, и второй, и третий, а болей всё не было!
Она, конечно, слышала рассказы о том, что кошки лечат, и успокаивают, и даже давление понижают, даже злых духов от жилья отгоняют. Но то, что произошло с ней -- подобного ей ни разу не приходилось слышать из чьих-либо уст! Но никаких сомнений в том, что кот Барсик причастен к её оздоровлению, у ней не было.
– Вот ведь, видимо, есть и такие способы избавления от застарелых болей...
И она собралась в церковь поставить свечку за упокой души кота Барсика, спасибо сказать, что унёс с собой в могилу её болячку.