Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Путешествие на «Василиске»
Шрифт:
Приманиваем змеев – Акулы – Ввязываемся в бой – Препарирование в открытом море – Джейк и голова – Местоимения – Размышления о классификации видов
Подобно акулам, морских змеев привлекает приманка из рубленой рыбы. Однако если поблизости окажется более одного змея, дело может принять крайне рискованный оборот.
Посему место следовало выбирать с умом – в тех водах, где, согласно свидетельствам опрошенных нами свалтанских моряков, змеи встречались нечасто. Конечно, это означало, что приманить добычу удастся не с первого раза,
Матросы наловили рыбы, порубили ее на куски, завернули вонючую массу в смоленую парусину, отвезли на ялике на некоторое расстояние и вывалили в воду. После этого ялик развернулся, и те, кто находился на борту, что было сил погребли назад, к «Василиску»: на данном этапе операции важнее всего было выкинуть приманку не слишком близко к кораблю. Когда же с этим было покончено, на ванты и мачты был отряжен десяток наблюдателей с приказом высматривать среди волн змеиные кольца, характерный след или тень, скользящую под поверхностью.
Первые три попытки плодов не принесли. На угощение слетались бессчетные множества прочих хищников и падальщиков – они-то, а вовсе не рыба, и были настоящей приманкой: конечно, морской змей проглотит любое мясо, даже крошечные куски, хотя эти создания предпочитают добычу покрупнее, наподобие полярных акул. Однако, несмотря на этакий соблазн, ни единого дракона мы не увидели.
Нельзя сказать, что все наши усилия пропали даром. За шкуры, мясо и зубы некоторых хищников в определенных местах можно было выручить неплохие деньги, а поохотились мы на славу: я остро чувствовала, что экспедиции не помешают никакие доходы. Однако главной цели достичь не удалось. Немало обескураженная неудачей, я сказала капитану, что нашу затею следует бросить и двигаться дальше, но он был не из тех, кто бросает начатое без очень веских причин. Он настоял на том, чтобы попробовать еще раз.
День выдался ясным. Столь яркой небесной синевы не встретить нигде, кроме открытого моря. Воздух – в кои-то веки! – согрелся настолько, что я была готова забыть обычные жалобы на онемевшие пальцы и назвать его «животворящим». Мы наловили и нарубили рыбы, отвезли приманку в море и принялись ждать.
Над угощением затеяли драку несколько акул. Одна была просто громадной – верных шести метров в длину, – но куда более медлительной, чем большинство ее собратьев, и две другие пытались воспользоваться этим обстоятельством к собственной выгоде. Их свара постепенно смещалась к левому борту «Василиска», и многие из нас увлеклись, наблюдая за дракой. Джейк, которому было позволено оставаться на палубе до появления змея, стоял на ящике, крепко держась рукой за ванты, и следил за происходящим во все глаза – казалось, они вот-вот выскочат из глазниц.
– Мама, – окликнул он меня, – ведь это самая большая акула в мире?
Вопросы, на которые даже приблизительно не знаешь ответа, могут быть сущим наказанием даже для тех, кто всей душой стремится развивать в отпрыске интеллектуальное любопытство. Я принялась копаться в памяти, перебирая все, что могла знать о разновидностях акул, и вдруг сверху донесся отчаянный вопль:
– Левый траверз!!!
Возможно, наблюдателей отвлекла драка акул. Но позже они заявляли (и я им верю), что дело вовсе не в недостатке бдительности, а в самом змее, совершенно неожиданно поднявшемся наверх из глубины. Точно слева по курсу – это-то и означают слова «левый траверз» – в воде стремительно мелькнула тень. Акулы кинулись врассыпную, но быстротой эти существа не отличаются; миг – и одна из них оказалась в пасти змея.
Все это произошло в угрожающей близости от судна. Матросы, державшие наготове ружья и гарпуны, открыли огонь.
– Джейк, вниз! – сказала я, дотянувшись до плеча сына. – Ты должен немедля спуститься в каюту.
Нет, я не опасалась, что он свалится за борт – за канат он держался надежно, однако вокруг зазвучало столько выстрелов, что вообразить себе шальную пулю было легче легкого.
Ко мне присоединилась Эбби, вдвоем мы (хоть и не без множества протестов) отвели Джейка вниз, где ничто не могло ему угрожать. Но, как только я начала подниматься на полуют, чтобы лучше видеть, стрельба стихла. Я обернулась взглянуть, что происходит.
На левом траверзе неспокойно плескались волны, но змея было не видно.
В нескольких футах от меня, рядом с рулевым, мистером Форде, стоял Экинитос.
– Сбежал? – спросила я.
Ответ последовал без промедлений. Корабль рыскнул – именно рыскнул, лучшего слова мне не подобрать – вбок, метнулся в сторону с угрожающе резким креном. Матросы закричали. Затрещали выстрелы. Экинитос заорал, веля прекратить огонь. Змей нанес удар ниже ватерлинии; вахтенные на нижних палубах бросились затыкать бреши, сквозь которые в трюм начала сочиться вода. Вновь наступила тревожная тишина, изредка нарушаемая отрывистыми возгласами. Матросы с ружьями в руках рассыпались вдоль бортов, высматривая цель.
– Два румба справа по носу! – раздалось сверху.
Экинитос вновь заорал, приказывая не стрелять. Повадки морских змеев он знал превосходно: мгновением позже зверь, обогнув нос корабля, вновь оказался слева – поспеши матросы дать залп туда, где он был замечен, ни одна из пуль не попала бы в цель. Вновь загремели выстрелы, но до гарпунов дело еще не дошло. Между тем, пробить толстую шкуру морского змея и вонзиться достаточно глубоко, чтобы действительно нанести ему серьезную рану, способен только гарпун.
Пули этих животных, как правило, только раздражают.
Рассказы моряков сильно преувеличены. Насколько я могу судить, это во всем мире так, и посему люди легко привыкают делать скидку на то, что в устах моряка реальность приобретает иные масштабы. Четырехметровая акула вырастает до шести, а то и восьми метров. Скверный шторм становится настоящим ураганом. Нарвал, греющийся на камнях солнечным днем, превращается в прекрасную деву, расчесывающую волосы.
Я не моряк и скажу вам со всей объективностью ученого: морской змей действительно способен (и при случае не преминет) взмыть над поверхностью моря, словно струя гейзера. Здесь моряки ничуть не преувеличивают. Голубовато-серая чешуйчатая колонна пяти, десяти, пятнадцати метров в высоту взвивается над волнами в потоках воды и изгибается в воздухе – так, чтобы голова при падении вошла в воду по другую сторону от жертвы.
Самые тонкие тросы такелажа лопнули, как шпагат. Штаги, поддерживающие мачты, – канаты в руку толщиной – оказались препятствием посерьезнее. Пройдя между ними, голова змея с плеском рухнула в воду, но штаги выдерживают любые штормы, какие только имеются в запасе у океана. Сжимая кольцо, блестящее тело заскользило вниз по грота-штагу и уперлось в фок-мачту.
Змей знать не знал, что там такое качается на волнах. Он просто решил, что в его воды заплыл какой-то огромный зверь величиной с самого крупного из китов – этот-то зверь и есть причина его ран. Охоться мы в южных морях, наша добыча могла бы выпустить в нас струю воды, и эта рана оказалась бы для «Василиска» смертельной. Но вокруг простирались ледяные воды севера, и посему змей предпочел раздавить врага насмерть.