Естественное убийство – 3. Виноватые
Шрифт:
– Мама, меня, конечно радует твоя самонадеянность, но всё же, всё же, – слегка удивлённо-иронично произнёс Северный.
– Я не тебя имею в виду, а это прелестного пса! – отчеканила Рита, кивнув на ритмично молотящего хвостом некондиционного полукровку. – Если я умру раньше моего Мальчика, я прошу вас позаботиться о нём, Алёна Дмитриевна. Дайте мне слово чести.
– Я даю вам слово чести, Маргарита Пименовна! – произнесла Алёна вполне серьёзно. После чего они с Ритой Бензопилой чокнулись, выпили и закурили. Абсолютно синхронно.
– Я живу в театре абсурда! – всплеснул Северный руками и брызги полетели в Риту Бензопилу. Дело в том, что Всеволод Алексеевич перемывал накопленную Маргаритой Пименовной посуду. Не за месяц, конечно же. Где-то за неделю. Матушка недовольно поморщилась. Всеволод Алексеевич демонстративно промокнул руки о фартук.
– Я тебя предупреждала, что он – зануда. Полагаю, за истекший месяц ты имела возможность в этом убедиться. Так ты выйдешь за моего сына замуж?
Алёна Дмитриевна пожала плечами.
– Ну и что это, скажи на милость, должно значить?
– Скорее да, чем нет, – улыбнулась Алёна.
– Твоя дочь должна переехать в его квартиру. Молодая девушка должна жить в более комфортных, нежели убогая хрущёвка, условиях. Замуж ей торопиться не надо, так что Севкина модная берлога ей будет в самый раз. У живущего в его безразмерном каретном сарае даже мысли о браке закрасться не может. А хрущёвку девочка может сдавать, жизнь нынче ох как нелегка и дорога! Учитывая, что твою больничку, Алёна, закрыли навсегда, как и множество уездных госпиталей в этом богом забытом государстве, лишние деньги не повредят и тебе – так что и свой коттеджик ты сможешь сдавать. Как минимум на лето. Здорово я всё придумала? – победоносно оглядела Маргарита Пименовна сына и его подругу.
– Да, мама. Ты, как всегда, великолепна. К тому же спорить с тобой, всё одно, что сама знаешь что делать против ветра.
В этот момент беспородная лохматая гадость по кличке Мальчик подошла к мойке, задрала ногу и помочилась на дорогую кухонную мебель.
– Нельзя! – рявкнул Северный.
– Не кричи на него! Я из-за вас его вовремя не выгуляла! Ему надо гулять каждые два часа! – юрко подорвалась Рита. – Я сейчас всё уберу, не смей кричать на Мальчика!
И – о чудо! – Маргарита Пименовна, всю жизнь имевшая приходящих домработниц (и имевшая их по сей день – вот последняя неделю как приболела, зараза), сама, своими собственными руками, схватила тряпку и стала протирать за Мальчиком лужу. Беспородное чудовище победоносно смотрело на Северного.
– Нельзя! – строго сказал он ему.
Пёс согласно завилял хвостом.
– Севушка, мне неделю назад звонил твой Соколов. Этот толстый милый парень, у которого не то четверо, не то пятеро детишек, и сказал, что он хочет открыть детективное агентство. Долго нёс какую-то ересь о том, что у него в жизни переломный момент и что я должна поговорить с тобой, чтобы ты участвовал с ним в создании агентства не то на паях, не то в качестве консультанта. Агентство он собирается назвать «СС». Соколов и Северный.
– Вот неутомимый кретин! – обессилено вздохнул Всеволод Алексеевич.
– Да, я тоже позволила себе заметить, что фонетика ни к чёрту.
Алёна Дмитриевна лишь беззвучно хохотала.
Глава восемнадцатая
– Господи, хорошо живыми ушли! – сказал Северный, устроив Алёну Дмитриевну на сиденье «Дефендера». – Как тебе моя маменька?
Вместо ответа Алёна повернулась к Северному и, как две ромашки, распахнула глаза. Правый зрачок был в норме с учётом освещённости, левый – с бусинку.
– Фу-уф! – шутливо выдохнул Всеволод Алексеевич. – Как сказала бы твоя дочь: «С мамой всё в порядке, анизокория в норме!» [14]
Алёна Дмитриевна при упоминании о дочери нахмурилась, и размер зрачков стал одинаковым.
– Кстати, об Алине. Необходимо заехать к ней и всё рассказать. Именно сегодня! Завтра у меня уже не хватит духу. Слишком много всего, и я хочу решить всё сразу.
– Возможно, прямо всё и именно сегодня решить не удастся, но я как раз хотел предложить тебе заехать к твоей дочери. В конце концов, мать отсутствовала целый месяц и…
14
См. книгу «Естественное убийство. Невиновные».
– …и моя дочь вполне способна обеспечить себя едой и помыть за собой посуду! – расхохоталась Алёна.
– Но не родилась ещё на свет девочка, который не было бы приятно, когда о ней заботятся. Что любит Алина?
– Алина любит меня и лошадей.
– Малыш, ты очень умная женщина. Умная и красивая. И моя матушка даже сделала меня бесприданником, одним росчерком пера доверив тебе пару сотен квадратных метров недвижимости в Москве и ближнем Подмосковье. И я даже понимаю почему. Ты не только так же порядочна, как Маргарита Пименовна. Ты точно так же эгоистична, как она.
– Я эгоистична?! – наигранно возмутилась Соловецкая.
– Не стоит так повышать голос. Давно известно, что эгоисты – они и есть на самом-то деле самые настоящие альтруисты, когда речь идёт о жизни, о любви и о прочих подобных глобальных вещах. А в мелочах эгоисты такие эгоисты, что ой! Я, радость моя, спрашивал тебя о куда более незначительных, сиюминутных вещах, которые, по большому счёту, и составляют нашу жизнь. Что твоя дочь любит… поесть и выпить? Всего лишь.
– А-а-а… Фисташковое мороженое и мохито.
– Вот и отлично!
Алина очень обрадовалась матери и Всеволоду Алексеевичу. После положенных приветствий и поцелуев она отобрала у Северного пакеты, не позволив ему распоряжаться на своей пятиметровой кухоньке.
– Хорошо, что вы позвонили. Я могла бы и не зайти домой перед работой. Как отдохнули?
– Алина, у меня к тебе очень серьёзный разговор! – каким-то очень не своим голосом выдавила из себя Алёна.
– Тогда, может, пойдём в комнату? Мама, для очень серьёзного разговора нужно пространство. На этой кухне можно говорить только об очень несерьёзных глупостях. Ты купалась в море?