Естественный отбор
Шрифт:
— Стреляешь плохо, полковник! — прогремел на весь зал усиленный динамиками голос Коробова. — Видишь, он жив. Подойди, добей его!
Подчинясь этому голосу, натыкаясь, как пьяный, на застывших на подиуме «чертей», полковник приблизился к безвольно висевшему на нем человеку. Крест был православный, наспех сбитый из обрезков горбылин. Чугуев поднял двумя руками пистолет, целясь в лоб распятому, чтобы разом прекратить его муки адские, и отшатнулся — сквозь кровь, заливающую глаза, с креста смотрел на него Походин. Он явно узнал его и даже
— Твою мать! — прогремел за спиной голос Коробова. — Кончай плешивого!
Чугуев выстрелил точно в сердце Походину.
Черный балахон взял у него пистолет и удалился в боковую дверь. На ватных ногах он добрался до кресла. В его голове звучали погребальным звоном колокола Хатыни и бился, не находя ответа, вопрос:
«Зачем на кресте-то его?.. На кресте-то зачем?..»
Скоро какие-то люди в черных балахонах унесли куда-то Походина вместе с крестом.
— Кончилась земная юдоль Николаши, — услышал Чугуев голос Коробова и увидел прямо перед лицом фужер с желтой жидкостью. — За это и выпить можно, полковник.
— На кресте-то его зачем? — поднял он глаза на Коробова.
— Хм… хм… Более удобной штуки для такого дела пока не придумали, — усмехнулся тот и с интересом посмотрел на Чугуева. — А что такое крест?
— Ну, на нем распяли…
— Крест — грубое орудие убийства… человека из Назарета, так?
— Так… — согласился Чугуев.
— С тех пор люди поклоняются кресту, так?
— Поклоняются…
— Поклоняются орудию убийства и страданий, зачем?.. — пристально всматриваясь в глаза полковника, спросил Коробов.
— В память о муках того человека… из Назарета.
— И на здоровье!.. Сделайте малую копию из дерева и вспоминайте о его муках… Так нет, делают, понимаешь, кресты из золота, серебра. Его, распятого, еще к ним пришпандорят… Вон какие они у попов на брюхах болтаются!.. Ювелиры осыпают их бриллиантами, драгоценными камнями, а бабы их еще потом на уши вешают. Каково, символ убийства и страданий — на уши!.. Профанация то веры… Веры человека из Назарета… И знаешь почему, Чугуев?.. — понизил до шепота голос Коробов, приблизив к нему мутные, как с похмелья, глаза. — Человек по природе хищник, зверь необузданный. Вера человека из Назарета мешает ему до конца раскрыться в природной сути своей. У сильных силу она отнимает, ставит их вровень со слабыми… Лучше верить в его Полную Противоположность… Тот же ни в чем человека не ограничивает, а значит, раскрывает его самой природой данное естество, а, полковник?..
— Мне это не приходило в голову, — шепотом ответил Чугуев и подумал про себя с нарастающим страхом: «Свят, свят, свят!.. О ком это он?.. Про Сатану никак рогатого!.. Он… он… он же сумасшедший!..»
— А пришло в голову, за что Трибунал осудил Походина? — так же шепотом спросил Коробов.
— Трибунал? — кинул на него испуганный взгляд Чугуев.
— Ты лишь исполнил приговор Чрезвычайного Трибунала, — засмеялся тот. — Думаешь,
— Это он Ольгу?..
— А ты будто не знал, что он.
«Его костоломы все из Походина вытрясли!» — с ужасом понял Чугуев.
— 3-знал! — пролепетал Чугуев под пристальным взглядом Коробова. — Я не успел только… Вот признание летчика Кобидзе, — торопливо достал он из кармана листок бумаги.
Коробов бегло взглянул на «чистосердечное» Кобидзе и насмешливо бросил:
— Миллион за эту цидулю я тебе не заплачу. Его заработать надо… Ты готов?..
— Что готов?..
— Заработать его.
— Готов выполнить любой ваш приказ, — вытянулся по стойке «смирно» Чугуев.
— Что ж… — протянул Коробов. — В таком случае приказываю незамедлительно приступить к операции «Аист». С деталями операции тебя познакомит вон тот горбатый, — кивнул он на появившегося из двери и двигавшегося странной прыгающей походкой человечка в черном капюшоне.
— Есть приступить к операции «Аист».
— Операцию провести лично от начала и до конца.
— Есть от начала и до конца! — гаркнул Чугуев.
— Да не ори так! — поморщился Коробов и протянул руку к горбуну.
Тот вложил в нее видеокассету. «Все засняли, сволочи!» — понял Чугуев. Коробов кивнул на видеосистему, висевшую на стене, и спросил:
— Есть желание посмотреть на результаты своей стрельбы, полковник?
— Не-е-ет!..
— И правильно, — согласился Коробов и, взвесив кассету на ладони, добавил со значением: — Как говорится, оставим для истории нашей организации…
Горбун скрипуче засмеялся, будто не засмеялся вовсе, а как ворон прокаркал.
В аэропорт в Женеву Чугуев возвращался уже в темноте на том же «Шевроле-Каприс», с теми же неразговорчивыми «телохранителями». От приподнятого настроения, с которым он прилетел в Швейцарию, не осталось и следа.
«Влип ты, Геннадий Васильевич, как кур в ощип!» — с тоской думал он, глядя на косые полосы мокрого снега, секущие лобовое стекло.
Операция «Аист», на проведение которой он получил приказ от Хозяина Империи и с деталями которой ознакомил его прыгающий человечек в черном балахоне, означала, что Чугуев должен незамедлительно доставить из России в Хорватию Скифа и Засечного.
«Легко сказать — доставить! — поежился полковник. — Скиф с Засечным огни и воды прошли и в медных трубах не задержались. Походин в конце концов об них клыки сломал, а они у него вон какие были».
Мысли его кружились, как белые мухи за окном лимузина.
Он был суеверен. В свое время Чугуев ознакомился с делом Скифа по угону вертолета в Афганистане. Как и предсказывал Скиф на допросах, распался СССР, громыхнула «Буря в пустыне», заполыхал пожар в Югославии, Карабахе, Приднестровье и Чечне.