Эстетика бродяг
Шрифт:
– Давай обоссым его, - услышал я откуда-то сверху.
Я лежал в темноте на краю пустыря, надо мной стояли два подростка. Один из них наклонился и попытался одеть мне на голову пустое ведро. Я схватил его за горло и зарычал. Подросток вырвался и отскочил, второй бросил в меня обломок кирпича. Тогда я проорал всё, что о них думаю. Это было неприятное зрелище. Они покидались еще и ушли.
С трудом я поднялся, сделал несколько десятков шагов, споткнулся и выкатился на грунтовую дорогу. Мне было все равно, в какую сторону идти, но громкие возгласы за спиной
Немного полежав, я пополз прочь от дороги.
Ночные призраки чудом доволокли меня до знакомой двери в городской трущобе недалеко от ипподрома. За дверью было шумно, там громко пели и танцевали, я толкнул дверь и ввалился в дом. Здесь веселились не первый день, горы бутылок и пьяных тел. Воняла перегаром и табаком, иногда долетавший в окно запах свежего навоза и то был приятней. Никто не удивился моему появлению и потрепанному виду, мало чем отличавшемуся от окружающих.
Только я хотел рассказать свою историю, как мне налили, я выпил и перестал владеть языком. Еще долго я что-то бессвязно кричал и танцевал, стараясь разглядеть лица, но мир крутился каруселью звуков и мутных картин.
Неожиданно всё оборвалось и стихло. Я увидел чудовище с красными горящими глазами, оно выбралось из темноты и набросилось на мою плоть, пытаясь сожрать самое вкусное - печень и сердце. Я брыкался, пока ужас, возросший до крайних пределов, не прервал жуткое видение.
Будто кто-то стукнул по голове, и я открыл глаза, вздохнул и больше не смог закрыть веки, они слезились. Кто-то склонился надо мной.
– Кто ты?
– испуганно спросил я.
– Это я, Лесник, - представилась тень.
– Фуф, Лесник, - облегченно вздохнул я, погладив сердце.
– Привет. Ты что здесь делаешь?
– Вообще-то, я у себя дома.
– Повезло. А я как здесь?
– Хм, - многозначительно хмыкнул Лесник.
Под таким «хм» могло подразумеваться что угодно. С Лесником мы познакомились в общежитии пединститута, куда мы с другом лазили на свидания с первокурсницами. Мы столкнулись с Лесником на пожарной лестнице, где он хотел оторвать кусок арматурины, чтобы наказать обидчиков, не пустивших его внутрь. Дрался он плохо, но не сдавался никогда. Вид у него был дремучий, разбитной, как из лесу вышел. Он сам был - та еще оторва.
– У меня было ведро вина… - начал я.
– Тут оно.
– Где?
На столе у изголовья, словно дорогая ваза, ждущая охапки цветов, стояло моё ведро. Ну не совсем моё, поменьше и другого цвета.
– Полное вина?
– тревожно спросил я.
– Да, - радостно подтвердил Лесник.
– Ты понял? Оно не заканчивается.
– Конечно, раз ты в него постоянно подливаешь.
– Как это?
– Не помнишь?
– Нет.
– Ты покупал вино в бутылках и сливал в ведро.
– Ерунда какая-то… А деньги откуда?
– Выпрашивал у ларька, рассказывая, что ты морячок со шхуны, ушедшей на дно в море Бахуса. Великолепно рассказывал! Все смеялись, а один мужик сунул денег, ну и я добавил, а ведро в песочнице нашли.
– Глупо.
– Может быть, и глупо, но с этой глупости мы имеем полное ведро вина.
– Ты один дома? Это точно ты? Наклонись ближе, что-то я тебя плохо вижу, глаза слезятся.
– Да, предки на даче, - вплотную приблизив лицо, сообщил Лесник, - иначе я бы тебя сюда не потащил с ведром вина.
Он исчез в темноте, чем-то погремел, включил свет в прихожей и вскоре появился со стаканами. Вид у него был жизнерадостный, словно мы собирались окунуться в источник вечной молодости. Мне даже показалось, он светился.
– Ты чего это?
– невольно спросил я.
– Не знаю, ощущение, словно в космос стартую.
– Люди-то всё по космосам, а мой голосам, - передразнил я.
– А сколько время?
– Скоро светать начнет.
В космос Лесник отправился один, на середине ведра его ступени оторвались, и он полетел. Меня вино не брало, и я засобирался домой.
– Отлей половину, - еле ворочая языком, попросил Лесник из далекого космоса.
– Держи, - поделился я.
Дома я стал приходить в себя. Пока отмывался, позвонил отец и спросил:
– Ты не забыл, что твоя неделя заканчивается?
– Как заканчивается?
– Так. Завтра-послезавтра занеси ключи. Понял?
– Понял. У тебя всё в порядке?
– Всё.
– И где ты был неделю?
– спросил я у существа с безумными красными глазами в зеркале
Существо дико поозиралось, потом заглянуло в ведро. На дне плескалось чуть больше литра.
Я осторожно разделил содержимое на три равные части. Выпив первую порцию, я хорошенько отдышался, достал из чулана печатную машинку и попытался зарифмоваться. Но ничего не получалось, трижды я брал чистый лист и трижды выстукивал одним пальцем одну и ту же чушь:
нас имеют, как хотят – как щенят или котят
нас имеют каждый день – все, кому иметь не лень
Я плюнул на лист, скомкал и кинул на пол к остальным.
На кухне я сразу выпил вторую порцию и почувствовал, что я Уолт Уитмен, которого неожиданно придавило космосом, и ему стало тяжеловато жить под бременем вечности. И я настучал на четвертом листке:
сердце моё было брошено
в серную кислоту любви,
его перетерли на каменных жерновах одиночества,
душу, как старую тряпку, бросили в ноги бродягам -
всем одиноким несчастным безумцам,
казалось, во мне не осталось
ни капли дневного света,
казалось, во мне не звучало
ни ноты живого звука,