Эстетика однополой любви в древней Греции
Шрифт:
(№ 1060). «(79, 1) … Лимн, один из друзей царя, за что-то упрекал его и, увлеченный гневом, решил составить против него заговор. (2) Был у него любимец Никомах; он убедил и его участвовать в этом заговоре. Тот, совершенный юнец, рассказал об этом деле своему брату Кебалину. Брат испугался, как бы кто-нибудь из участников заговора не раскрыл его царю раньше, чем он сам успеет это сделать, и решил рассказать обо всем Александру. … Филота …. придя к Александру … и словом не упомянул о сообщении Кебалина.
(5) … Царь в испуге велел тотчас же схватить Лимна и, узнав все, послал за Кебалином и Филотой. (6) Их обо всем распросили, дело было расследовано; Лимн покончил с собой…» (Диодор XVII 79, пер. М.Е.Сергеенко [Курций 1993, с.322])
(№ 1061). «Димн, человек среднего положения и веса среди приближенных царю, пылал любовью к распутному юноше Никомаху, состоявшему с ним в связи. (3) И вот он, судя по выражению лица, сильно потрясенный, удалив свидетелей, заходит с юношей в храм; (4) и, начав с того, что сообщит нечто весьма секретное и заинтересовав этим, требует во имя взаимной их любви принести клятву, что доверенное ему он покроет молчанием. (5) Никомах, полагая, что тот не скажет ничего такого, молчание о чем было бы преступно, клянется всеми богами. (6) Тогда Димн открывает ему, что составлен заговор убить на третий день царя и что он сам участвует в этом заговоре вместе со смелыми и выдающимися мужами. (7) Юноша, услышав это, стал упорно отрицать, что дал клятву участвовать в таком преступлении, и сказал, что никакая клятва не заставит его умолчать о таком преступлении. (8) Димн, обезумев от любви и страха, схватил юношу за руку и, рыдая, стал умолять его принять участие в заговоре; (9) а если он не может, то по крайней мере не выдавать его: ведь он доказал свою любовь к нему, кроме всего другого, тем, что, не испытав его верности, доверил ему свою жизнь. (10) Наконец Димн стал воздействовать на юношу, продолжавшего с негодованием отказываться, страхом, говоря, что заговорщики начнут свое славное дело с его убийства. (11) Затем он старался повлиять на юношу, отвращающегося от такого преступления, то называя Никомаха трусливой женщиной, то предателем своего любовника, то давая ему большие обещания. … (15) Димн, помраченный любовью и преступлением, стал благодарить юношу и поздравлять с тем, что, проявив мужество, он решил присоединиться к Деметрию, одному из телохранителей, Певколаю и Никанору; к ним он прибавил имена Афобета, Иолая, Диоксена, Археполиса и Аминты.
(16) Когда Димн отпустил его, Никомах сообщил все, что узнал, своему брату по имени Кебалин.
(18) Случилось так, что, когда все разошлись, один Филот, сын Пармениона, по какой-то причине задержался у царя. Ему-то Кебалин, путаясь в словах от сильного волнения, сообщает о том, что узнал от брата, и просит немедленно доложить царю. …
[ Александр спрашивает Филота о причинах задержки]
(33) На это Филот, совершенно не смутившись, если судить по его лицу, ответил, что Кебалин действительно сообщил ему слова развратника, но он не придал им значения, опасаясь, что вызовет у других смех, если будет рассказывать о ссорах между влюбленными; (34) но раз Димн покончил с собой, конечно, не следует молчать, что бы это ни было». (Курций Руф VI 7, 2, пер. И.А.Мироновой [Курций 1993, с.126-128])
(№ 1062). «…Филот был схвачен и приведен на допрос. Его подвергли пыткам в присутствии ближайших друзей царя, а сам Александр слышал всё, спрятавшись за занавесом. Рассказывают, что, когда Филот жалобно застонал и стал униженно молить Гефестиона о пощаде, Александр произнес: «Как же это ты, Филот, такой слабый и трусливый, решился на такое дело?» После смерти Филота Александр сразу же послал в Мидию людей, чтобы убить Пармениона…» (Плутарх. Александр 49, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.148])
Суд над Филотом. (Курций Руф VI 8-11 [Курций 1993, с.130-139])
Заговор Гермолая
(№ 1063). «(13, 1) Еще Филиппом было заведено, чтобы сыновья знатных македонцев, вошедшие в юношеский возраст, набирались для услуг царю; им поручали прислуживать царю и стоять на страже, когда он спит. … (2) В числе этих юношей находился и Гермолай, сын Сополида; он, по-видимому, занимался философией и поэтому с уважением относился к Каллисфену. Рассказывают, что когда на охоте кабан несся прямо на Александра, Гермолай метнул в него копье раньше Александра. Кабан упал; Александр упустил момент, но рассердился на Гермолая; в гневе приказал он высечь его на глазах остальных юношей и отнял у него лошадь.
(3) Этот Гермолай, страдая от полученного оскорбления, сказал Сострату, сыну Аминты, своему сверстнику и другу, что он не сможет жить, если не отомстит Александру за оскорбление. Сострата он легко убедил помочь ему; тот любил его. (4) Они привлекли на свою сторону … Сговорились в ту ночь, когда очередь держать ночную стражу дойдет до Антипатра, убить Александра, напав на сонного.
(5) По рассказу одних, само собой случилось так, что Александр пьянствовал до утра … (6) … таким образом, дело юношей провалилось.
(7) На следующий день Эпимен, сын Арсея, один из участников заговора, рассказал обо всем Хариклу, сыну Менандра, своему другу. Харикл рассказал Эврилоху, брату Эпимена. Эврилох пошел в палатку Александра и изложил все Птолемею, сыну Лага, телохранителю. Тот рассказал Александру. Александр велел схватить всех, чьи имена были названы Эврилохом. Их пытали, и они раскрыли весь свой заговор и назвали еще несколько человек. …
(14, 2) Некоторые же пишут следующее: Гермолай, когда его поставили перед собранием македонцев, заявил, что он действительно составил заговор – свободному человеку невозможно терпеть дерзостное самомнение Александра … (3) Присутствующие побили камнями его и всех, кто был с ним захвачен». (Арриан. Поход Александра IV 13, 1-14, 3 [Арриан 1993, с.152-153])
Плутарх. Александр 54-55 (эпизод с Каллисфеном) [Плутарх 1994, т.2, с.151-152]
У Диодора нет.
(№ 1064). «И вот знатный юноша из этой когорты, Гермолай, поразил однажды стрелой вепря, которого хотел убить сам царь; по его приказу юноша был наказан розгами. Тяжело снося эту обиду, он стал жаловаться Сострату, который был из той же когорты и пылал к нему любовью. (8) Сострат увидел избитое тело своего любимца, возможно, с какого-то времени он был враждебен царю по другой причине. И вот он стал распалять и без того раздраженного юношу; обменявшись взаимными клятвами верности, он убедил его заключить с ним союз, чтобы убить царя. (9) Они повели дело без детской горячности и очень осмотрительно подобрали тех, кого можно было привлечь в союзники в таком преступном деле. Они сочли нужным завербовать Никострата, Антипатра, Асклепиодора и Филота; через них удалось подговорить Антикла, Элаптония и Эпимена. …
(20) Но Эпимен, либо внезапно переменив свое намерение из-за царской милости, выделившей его среди прочих, либо убедившись, что сами боги препятствуют задуманному, открывает все, что подготовлялось, своему брату Эврилоху, хотя раньше не хотел посвящать его в свои планы. (21) … Эврилох берет брата за руку и приходит с ним к царскому двору. … (24) …Эпимен рассказал все по порядку и назвал имена заговорщиков. … (25) Некоторые добавляют, что, когда Гермолай жаловался на понесенное от царя наказание, Каллисфен советовал юношам помнить, что они уже взрослые. Трудно было понять, сказано ли это, чтобы утешить наказанного розгами, или, напротив, чтобы еще больше распалить его гнев». (Курций Руф VIII 6, 7-25, пер. А.Ч.Козаржевского [Курций 1993, с.180-181])
Речь Гермолая. (Курций Руф VIII 7 [Курций 1993, с.182-183])
Гефестион
(№ 1065). «[ 334 г.] (11, 7) Придя в Илион, он [ Александр] свершил жертву Афине Илионской, поднес ей и повесил в храме полное вооружение, а взамен его взял кое-что из священного оружия, сохранившегося еще от Троянской войны. (12, 1) Когда он шел в Илион, Менетий, кормчий, увенчал его золотым венцом; то же сделал Харет, афинянин, прибывший из Сигея, и другие эллины и местные жители; сам он возложил венки на могилу Ахилла, а Гефестион, говорят, возложил венки на могилу Патрокла. Рассказывают, что Александр провозгласил Ахилла счастливцем, потому что о славе его возвестил на будущие времена такой поэт, как Гомер». (Арриан. Поход Александра I 11, 7; 12, 1 [Арриан 1993, с.64])