Эстетика однополой любви в древней Греции

Сватковский Антон В.

(№ 822). « Сократ. Нужно ли напоминать тебе, или ты помнишь сам, что, коль скоро, на наш взгляд, человек что-нибудь любит, он должен, если только верно о нем говорят, выказывать любовь не к одной какой-нибудь стороне того, что он любит, оставаясь безучастным к другой, но, напротив, ему должно быть дорого все.

Главкон. По-видимому, надо мне это напомнить: мне это не слишком понятно.

Сократ. Уж кому бы другому так говорить, а не тебе, Главкон! Знатоку любовных дел не годится забывать, что человека, неравнодушного к юношам и влюбчивого, в какой-то мере поражают и возбуждают все, кто находятся в цветущем возрасте и кажутся ему достойными внимания и любви. Разве не так

относитесь вы к красавцам? Одного вы называете приятным за то, что он курносый, и захваливаете его, у другого нос с горбинкой – значит, по-вашему, в нем есть что-то царственное, а у кого нос средней величины, тот, считаете вы, отличается соразмерностью. У чернявых – мужественная внешность, белокурые – дети богов. Что касается «медвяно-желтых» - думаешь ли ты, что это сочинил кто-нибудь иной, кроме нежного влюбленного, которого не отталкивает даже бледность, лишь бы юноша был в цветущем возрасте? [ стр.475] Одним словом, под любым предлогом и под любым именем вы не отвергаете никого из тех, кто в расцвете лет.

Главкон. Если тебе хочется на моем примере говорить о том, как ведут себя влюбленные, я, так и быть, уступаю, но лишь во имя нашей беседы» (Платон. Государство V 474с-475а, пер. А.Н.Егунова [Платон 1990-94, т.3, с.253-254])

(№ 823). « Сократ. Не только, друг мой, естественно, но и во всех отношениях неизбежно любой человек, если он в силу своей природы охвачен страстным стремлением, ценит всё, что сродни и близко предмету его любви.

Главкон. Верно.

Сократ. А найдешь ли ты что-либо более близкое мудрости, чем истина?» (Платон. Государство VI 485с, пер. А.Н.Егунова [Платон 1990-94, т.3, с.263])

(№ 824). « Сократ. Так вот, учитывая все это, припомни то, о чем говорили мы раньше: возможно ли, чтобы толпа допускала и признавала существование красоты самой по себе, а не многих красивых вещей или самой сущности каждой вещи, а не множества отдельных вещей?

Адимант. Это совсем невозможно.

Сократ. Следовательно, толпе не присуще быть философом.

Адимант. Нет, не присуще.

Сократ. И значит, те, кто занимается философией, неизбежно будут вызывать ее порицание». (Платон. Государство VI 493е-494а , пер. А.Н.Егунова [Платон 1990-94, т.3, с.273])

(№ 825). « Сократ. Опорожнив и очистив душу юноши, уже захваченную ими и посвященную в великие таинства, они затем низведут туда, с большим блеском, в сопровождении многочисленного хора, наглость, разнузданность, распутство и бесстыдство, увенчивая их венками и прославляя в смягченных выражениях: наглость они будут называть просвещенностью, разнузданность – свободою, распутство – великолепием, бесстыдство – мужеством. Разве не именно так человек, воспитанный в границах необходимых вожделений, уже в юные годы переходит к развязному потаканию вожделениям, лишенным необходимости и бесполезным?» (Платон. Государство VIII 560d-561а , пер. А.Н.Егунова [Платон 1990-94, т.3, с.348])

(№ 826). [ Описание сына тирана] « Сократ. Предположи еще, что и с ним произойдет то же самое, что с его отцом: его станет тянуть ко всяческому беззаконию, которое его совратители называют полнейшей свободой. Отец и все остальные его близкие поддерживают в нем склонность соблюдать середину, но его совратители этому противодействуют. Когда же эти искусные чародеи и творцы тиранов не надеются как-либо иначе завладеть юношей, они ухитряются внушить ему какую-нибудь страсть, руководящую вожделениями к праздности и к растрате накопленного; [ стр.573] такая страсть – прямо-таки огромный крылатый трутень. Или, по-твоему, это нечто иное?

Адимант. По-моему, именно это.

Сократ. Вокруг этой страсти ходят ходуном прочие вожделения, за которыми тянется поток благовонных курений и мазей, венков, вин, безудержных наслаждений, обычных при такого рода общениях. Эти вожделения растут и крепнут, они вооружают трутня жалом похоти, и тогда этот защитник души, охваченный неистовством, жалит. И если он захватит в юноше какое-нибудь мнение или желание, притязающее на порядочность и не лишенное еще стыдливости, он убивает их, выталкивает вон, пока тот совсем не очистится от рассудительности и не преисполнится нахлынувшим на него неистовством.

Адимант. Ты описываешь появление вылитого тирана.

Сократ. А разве не из-за всего этого и тому подобного Эрот искони зовется тираном?

Адимант. Пожалуй.

…

Сократ. Человек, мой друг, становится полным тираном тогда, когда он пьян, или слишком влюбчив, или же сошел с ума от разлития черной желчи, а все это из-за того, что либо такова его натура, либо привычки, либо и то и другое.

…

Сократ. … По-моему, после этого пойдут у них празднества, шествия всей ватагой, пирушки, заведутся подружки, ну и так далее, ведь тиран-Эрот, обитающий в их душе, будет править всем, что в ней есть.

…

Сократ. Когда все истощится, тогда рой раздувшихся вожделений, угнездившихся в этих людях, начнет жужжать и эти люди, словно гонимые стрекалом различных желаний, а особенно Эротом (ведь он ведет за собой все желания, словно телохранителей), впадут в безумие и будут высматривать, у кого что есть и что можно отнять с помощью обмана и насилия. [ стр.574]

…

Сократ. Но, ради Зевса, Адимант, неужели из-за какой-то новой своей подружки, без которой он мог бы и обойтись, он станет бить родную мать? Или ради цветущего юноши, с которым он только что подружился, хотя и без этого можно бы обойтись, он подымет руку на своего родного отца, пусть престарелого и отцветшего, но самого давнишнего из своих друзей? …

…

Сократ. Во всех этих поступках прежние его мнения о том, что прекрасно, а что гадко, усвоенные им с детских лет и считавшиеся правильными, покорятся власти недавно выпущенных на волю желаний, сопровождающих Эрота и им возглавляемых. Раньше, когда человек подчинялся обычаям, законам и своему отцу и внутренне ощущал себя демократом, эти желания высвобождались у него лишь в сновидениях; теперь же, когда его тиранит Эрот, человек навсегда становится таким, каким изредка бывал во сне, ему не удержаться ни от убийства, ни от обжорства, ни от проступка, как бы ужасно все это ни было: посреди всяческого безначалия и беззакония [ стр.575] в нем тиранически живет Эрот. Как единоличный властитель, он доведет объятого им человека, словно подвластное ему государство, до всевозможной дерзости, чтобы любой ценой удовлетворить и себя, и сопровождающую его буйную ватагу, составившуюся из всех тех вожделений, что нахлынули на человека отчасти извне, из его дурного окружения, отчасти же изнутри, от бывших в нем самом такого же рода вожделений, которые он теперь распустил, дав им волю. Разве не такова жизнь подобного человека?» (Платон. Государство IX 572d-575a, пер. А.Н.Егунова [Платон 1990-94, т.3, с.362-365])

(№ 827). « Сократ. Уже было выяснено, что всего дальше отстоят от разума любовные и тиранические вожделения.

Главкон. Да, всего дальше.

Сократ. А всего ближе к нему вожделения царственные и упорядоченные.

Главкон. Да.

Сократ. Всего дальше, я думаю, отойдет от подлинного и собственного своего удовольствия тиран, а всего ближе к нему будет царь». (Платон. Государство IX 587a-b, пер. А.Н.Егунова [Платон 1990-94, т.3, с.382])