Эстетика Ренессанса [Статьи и эссе]
Шрифт:
Это объясняет, почему художник при огромном успехе его живописных пейзажей постоянно занимался одноцветными рисунками и офортами. Между тем картины и рисунки Шишкина столь многочисленны, что говорит о продуктивности гения.
Васильев Федор Александрович (1850-1873) прожил короткую жизнь, но успел внести свою лепту в расцвет русского пейзажа. Он родился в семье мелкого почтамтского чиновника в Петербурге; двенадцати лет он уже работал на Главпочтамте за три рубля жалованья в месяц. Проявив способности к рисованию, он поступил в рисовальную школу Общества поощрения художеств, где вскоре его заметили И.Н. Крамской, И.И. Шишкин, а с И.Е.Репиным он предпримет в 1870 году поездку по Волге. Написанные в это время картины: «Оттепель», «Вид на Волге» и «Зимний пейзаж» принесли молодому художнику известность.
Между тем у него обнаружилась чахотка. Зачисленный вольноопределяющимся учеником Академии художеств и получив даже звание художника 1-й степени с условием выдержать экзамен из научного курса, Васильев был вынужден уехать в Крым Общество поощрения художеств выделило средства как для лечения, так и усовершенствования. Васильев написал две картины «Болото» и «Крымский вид», отмеченные премией Общества поощрения художеств в 1872 году. Кроме болезни, жизнь молодого художника в последние годы и дни была омрачена безуспешными хлопотами о документах об его рождении, определяющих общественное положение (он считался или был незаконнорожденным).
Картины, какие успел написать, казалось бы, начинающий художник, отмечены печатью гения.
_______________________
_______________________
Абрамцевский кружок
Исторические воспоминания
Абрамцево под Москвой - одна из помещичьих усадеб, в которых, с начала преобразований Петра I, помимо обеих столиц и городов России, стали возникать очаги культуры, сохраняя прямые связи с народной жизнью. В этом отношении история Абрамцева уникальна даже наряду с Михайловским и Ясной Поляной.
Помещичья усадьба в Абрамкове, как деревня называлась в XVIII веке, возникла в своем первоначальном виде при Федоре Ивановиче Головине, из рода знаменитых сподвижников Петра Великого, но сам особо, казалось бы, ничем не примечательного. В 1705 году он попал в ученики в школу математико-навигационных наук, возможно, просто обучался грамоте, а было ему уже 30 лет, потому что в 1712 году был отправлен в навигаторскую школу в Ревеле, откуда вышел в гардемарины, а при увольнении в отставку в 52 года ему было присвоено звание унтер-лейтенанта флота.
Но это был человек эпохи Петра: он, выйдя в отставку, деятельно занимался устройством усадьбы почти полвека, дожив чуть ли не до 100 лет. После смерти Головина усадьба его переходила к разным хозяевам, пока ее не приобрели Аксаковы в 1843 году, и здесь начинается новая история Абрамцева, напрямую связанная с развитием русской литературы в 40-60-е годы, как и Ясная Поляна той эпохи. Но у нас ныне на примете Абрамцево при Савве Ивановиче Мамонтове, приобретшем подмосковную усадьбу у Аксаковых в 1870 году.
Это уже новая веха в истории России: опустевшие или хиреющие дворянские гнезда переходят в руки людей новой формации - купцов и промышленников, каковым был Савва Иванович Мамонтов, который при этом обучался в юности пению в Италии, с увлечением постигая все виды искусства, что отнюдь не помешало ему из купцов выйти в промышленники. А затем, уже после женитьбы и приобретения Абрамцева, Савва Иванович, познакомившись в Италии со скульптором М.М.Антокольским, неожиданно обнаруживает способности к ваянию, как позже Шаляпин в кругу Мамонтова.
«Он один из самых прелестных людей с артистической натурой, - писал Антокольский.
– Он - прост, добр, очень любит музыку и очень недурно сам поет. Приехавши в Рим, он вдруг начал лепить, - успех оказался необыкновенный! <...> Вот вам и новый скульптор!!! <...> Надежды на него очень большие. Его зовут Савва Иванович Мамонтов».
Вокруг Мамонтова, чему способствовала и деятельность семьи, прежде всего его жены Елизаветы Григорьевны, прекрасной пианистки, которая открыла в Абрамцеве лечебницу, школу, с открытием позже столярной и гончарной мастерских, самым естественным образом складывается круг русских художников, которые после пребывания в Италии или в Париже, словно откликаясь на призыв Саввы Ивановича, потянулись в Россию и именно в Москву, с новым открытием первопрестольной и русской природы.
А призыв Мамонтова звучал так: «Мало знать, надо чувствовать привлекательность родной красоты! Надо во всей глубине переживать и показывать в картинах поэзию родной жизни и родных людей».
Это носилось в воздухе 70-80-х годов XIX века. Такова была атмосфера эпохи, столь же нравственная, сколь и поэтическая, что мы ныне узнаем в пейзажах Левитана, в портретах Серова, в картинах Репина, Поленова, Васнецовых, Нестерова, Коровина, Врубеля.
Когда исследователи говорят об Абрамцевском кружке, не обходятся без аналогий. Упоминают барбизонцев Руссо, Дюпре, Добиньи, которые писали пейзажи вокруг французской деревни Барбизон в 30-60-е годы XIX века. Простые и милые виды незатейливой природы, которые мне всегда чрезвычайно нравились, вероятно, как верующим иконки.
Говоря об универсализме, что проявили художники Абрамцевского кружка, с их участием и в постановках Частной оперы, во главе с Мамонтовым, который, помимо всего, был драматургом и режиссером, исследователи упоминают - по аналогии - художников эпохи Возрождения.
Аналогия, с одной стороны, с барбизонцами, с другой - с титанами эпохи Возрождения. Казалось бы, противоречие? Но оно легко снимается, если осознать наконец, что Абрамцевский художественный кружок - это ренессансное явление, новая московская школа русских художников, как еще ранее сформировалась петербургская школа, более ориентированная не на Европу, как считали и поныне считают, а на античность, разумеется, с учетом опыта европейских школ, особенно эпохи Возрождения.
Абрамцевский кружок формируется вокруг сознательного поиска «национальной ноты» (Врубель), что Серов обозначает как «отрадное», Мамонтов - как «родная красота», с тем возрастает интерес к русской старине и к русской природе, что не исключает восприимчивости к античности, ко всем явлениям мировой культуры, в полном соответствии с универсализмом ренессансных художников, в данном случае, русских художников вне всяких аналогий.