Эта безумная Вселенная (сборник)
Шрифт:
— Как так? С чем это связано?
— Вчера ты побил рекорд, — сообщил надзиратель, всеми силами стараясь не показывать своего восхищения. — У нас еще никому не удавалось продержаться до семнадцатого дня.
— Ты хочешь сказать, что в награду власти подарили мне это утро? Очень любезно с их стороны.
— Этого я не знаю, — сказал тюремщик. — На моей памяти не было случая, чтобы прервали игру.
— А ты не думаешь, что ее вообще прекратят? — спросил Тейлор, чувствуя, как ему сдавливает шею.
— Нет, такого они не сделают. — Должно быть, надзиратель мысленно представил себе
— Почему?
— Потому что так было всегда, от начала времен.
Надзиратель отправился разносить завтраки другим заключенным, оставив Тейлора жевать и пережевывать смысл объяснения. «Потому что так было всегда». Неплохая причина, а для него — даже очень хорошая. В этом гомбарцы практически были схожи с землянами. Тейлору вспомнились нелепые, лишенные всякой логики земные обычаи, сохраняемые до сих пор. Опять-таки — «потому что так было всегда».
Слова надзирателя немного успокоили его, но вскоре тревога вернулась. Свободное время не радовало, а все больше и больше настораживало. После шестнадцати дней беспрерывного перемещения дисков со штыря на штырь Тейлор продолжал заниматься этим даже во сне… Нет, что-то здесь не так. Перерыв в игре казался Тейлору предвестником зловещих событий.
Вновь и вновь он возвращался к свербящему его подозрению, что гомбарские власти лихорадочно ищут способ прекратить игру, не нарушив своих законов. Как только они найдут такой способ (если, конечно, найдут), они тут же расправятся с пленником. Игру объявят законченной, а его поволокут к столбу, где палач постарается побыстрее и потуже затянуть у него на шее веревочный «галстук».
Плавая в своих мрачных мыслях, Тейлор не заметил, как прошло время. Явившиеся в камеру охранники повели его в знакомое помещение. Игра возобновилась, словно и не было никакого перерыва. Однако длилась она всего полчаса. Потом из черного ящика дважды раздался какой-то сигнал, и Брюхоносец сразу же остановил игру. Тейлор вернулся в камеру, не зная, что и думать.
Поздним вечером за ним снова пришли. Тейлор чувствовал себя совершенно измотанным. Внезапно начинающиеся и столь же внезапно кончающиеся сеансы утомляли и били по нервам куда сильнее, чем рутинная игра на протяжении целого дня. Раньше, выходя из камеры, он был уверен, что идет играть с Крысоглазом в абракадабру. Теперь выход из камеры вполне мог оказаться последними шагами в его жизни.
В помещении Тейлору сразу бросились в глаза произошедшие перемены. Игровая доска с ее штырями и дисками по-прежнему находилась в центре стола, однако Крысоглаза за столом не было. Не было и вооруженных охранников. За столом сидели Брюхоносец, Паламин и еще один коротконогий, крепко сбитый гомбарец. Лицо последнего не вязалось с его внешностью. Этот гомбарец показался Тейлору несколько не от мира сего.
Брюхоносец был хмур и озабочен, словно ему продали пакет акций несуществующего нефтяного месторождения. Паламин выглядел не лучше. Он пофыркивал, как беспокойная лошадь. Третий был и здесь и не здесь. Казалось, он одновременно созерцает нечто, находящееся на другом краю галактики.
—
Тейлор сел.
— Давай, Марникот, скажи ему.
Коротышка прервал созерцание, спешно вернулся с небес на Гомбар и педантичным голосом обратился к Тейлору:
— Я редко смотрю телевидение. Оно годится лишь для толпы, которая не знает, куда девать время.
— Ближе к делу, — потребовал Паламин.
— Но услышав, что ты вот-вот побьешь давнишний рекорд, я вчера вечером смотрел вашу игру, — невозмутимо продолжал Марникот.
Он слегка махнул рукой, словно желая показать, что способен сразу проникнуть в суть любого явления.
— Я тут же понял: количество ходов, минимально необходимых для окончания этой игры, выражается числом два в степени шестьдесят четыре минус один.
Марникот вновь скрылся в неведомых далях, но быстро вернулся и приглушенно добавил:
— Это огромное число.
— Огромное! — повторил Паламин и фыркнул так, что закачались штыри на доске.
— А теперь предположим, — продолжал Марникот, — что вы оба станете перемещать диски с максимально возможной скоростью и будете делать это круглосуточно, не прерываясь на еду и сон… Сколько, по-твоему, понадобится времени, чтобы закончить игру?
— Почти шесть миллиардов земных веков, — ответил Тейлор таким тоном, будто речь шла о будущей неделе.
— Мне неизвестны ваши меры времени. Зато я знаю, что не только ты, но и тысяча поколений твоих последователей не увидят конца этой игры. Верно?
— Верно, — согласился Тейлор.
— Однако ты утверждаешь, что предложил играть в известную на Земле игру.
— Утверждаю.
Марникот беспомощно развел руками, всем своим видом показывая, что больше ему нечего сказать.
Инициатива перешла к зловеще нахмурившемуся Паламину.
— Игра только тогда считается игрой, если в нее действительно играют. Рискнешь ли ты утверждать, что на Земле играют в эту так называемую игру?
— Рискну.
— И кто в нее играет?
— Жрецы одного из храмов в Бенаресе. [2]
— И как давно они играют? — спросил Паламин.
— Около двух тысяч лет.
— Поколение за поколением?
— Именно так.
2
Бенарес (современное название Варанаси) — город с более чем миллионным населением, раскинувшийся на берегу Ганга (штат Уттар-Прадеш). Один из древнейших городов мира, почитаемый как святыня. Известен своими многочисленными храмами. — Прим. перев.
— Это что же, каждый игрок играет до конца жизни без всякой надежды увидеть результат?
— Да.
— Тогда зачем они играют? — запыхтел Паламин.
— Игра является частью их религиозных верований. Они верят, что когда последний диск займет свое место наверху пирамиды, Вселенная перестанет существовать.
— Они что, сумасшедшие?
— Они не безумнее гомбарцев, которые играют в свой ализик примерно столько же времени и ради пустяковых целей.