Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
Закинув себе в рот что-то незначительное, к Бориске из-за дальнего стола всё-таки продвинулся взволнованный Хиггинс.
– Друзья!
Звон ножей и стук челюстей ничуть не смолк.
– Друзья! Я хочу поздравить моего нового друга, которого…
Чтобы привести в чувство невнимательных и нечутких обжор, капитан Глеб слегка приподнялся вместе со своим дубовым стулом и тут же грохнул его всеми ножками о каменный пол.
Инга испуганно вздрогнула, икнул Стивен Дьюар. Прекратили жевать остальные.
– … Я понял, что есть люди на свете,
Крупное лицо Джона Хиггинса жалко скривилось в слезах умиления. Он бурно задышал, прервавшись. Вилки и ножи продолжали быть вознесёнными над едой.
– В знак нашей дружбы и твоего вступления во взрослую жизнь я дарю тебе вот это.
На глазах у всех присутствующих Джон, заграничный парикмахер, да и просто отличный мужик, стянул с собственного пальца и протянул Бориске перстень. Острый луч большого драгоценного камня разом упал на множество хрустальных фужеров в прозрачном настенном шкафчике.
Бориска зажмурился. Хиггинс продолжал
– Он мне дорог, это приз из Милана, награда европейского конкурса стилистов, я выиграл его пять лет назад….
Юбиляр очнулся, вытаращил свои прекрасные глаза и заговорил, отрицающе размахивая руками.
– Я не могу его взять.… Нет, Джон, нет! Честное слово, не могу.… Это же, наверно, так дорого…. И мама моя ничего об этом не знает!
– Ну, если не можешь принять мой подарок навсегда, то возьми его хотя бы на время! Носи его целый год в память обо мне, а потом я снова приеду сюда, в гости к тебе, к капитану Глебу, к милым дамам, мы опять будем бегать в лесу…! И ты вернёшь его, если захочешь! Умоляю, прими мой подарок!
Требуя срочной помощи и совета, Бориска растерянно уставился через стол на Глеба.
Пришлось подмигнуть и согласно прикрыть на секунду глаза.
– На-ливай!
Пулемётной очередью вновь застучали по обширным тарелкам ножи и вилки.
После второй начали разговаривать.
Одарить Бориску в той или иной степени желали многие.
Ботанический Стивен даже хотел вручить ему свои запасные очки, но был вовремя остановлен разумными товарищами.
– Они же у меня совсем новые и очень качественные, тебе подойдут по диоптриям! Я заказывал их в Цюрихе!
Вдоволь насмеявшись и грациозно покачиваясь на каблучках, к замершему от сладкого ужаса мальчишке приблизилась Алюня.
– Это от меня.
Чтобы правильно возложить на Борискину голову пушистый, очень белый и свежий венок из ромашек ей пришлось ещё приподняться и на цыпочки.
– Это тоже тебе.
Девушка обняла и тихо поцеловала счастливца в чумазую щёку.
– За Бориса! За нашего взрослого командира! У-ра-а!
Инга, до этого внимательно и деловито сновавшая из зала в кухню, незаметно присела к Глебу, счастливо вздохнула, украдкой рассматривая шумных гостей.
– А ты почему не закусываешь? Невкусно?
– Это не моё слово. И не здесь его мне произносить. Ты готовишь божественно. А так… Ты же знаешь, что я ем всё.
– Не наговаривай на себя – ты умеешь выбирать и ценить.
– Не-а. Мы, путешественники, люди грубые. Стальной желудок, железные нервы, прямой ум….
– Врешь ты всё!
Глеб улыбнулся.
– Ну, допустим, насчёт своего желудка я верно говорю, гарантирую.
Они сидели рядом.
Глеб приобнял Ингу за плечи, улыбался, смешно щурясь на её прозрачные золотистые волосы. И она, наклонив к нему голову, с лёгкой улыбкой наблюдала за людьми, сегодня так странно посетившими её дом.
– Этих-то своих гавриков ты всех любишь, ясно.… А есть вообще в мире те, кого ты ненавидишь?
– Ненавижу? Употребление семечек прилюдно и переход улицы в неположенном месте. Я ненавижу эти действия.
– Действия? А людей, которые так поступают? Ненавидишь?
– Те, кто грызет грязные семечки и с выпученными глазами лезет под колеса машин, они…, они просто примитивные. Поэтому неинтересны мне. Скучно ненавидеть их убогость.
Инга промолчала. Уютно шевельнулась в объятиях Глеба.
– А ведь этот мужчина, справа, в углу который, иностранец, и приезжал тогда ко мне со Светланкой-то…. Помнишь, я тебе говорила про медсестру из нашего посёлка? Что она ещё замуж за немца какого-то собирается? Вот он и есть, он и привозил её сюда на своей машине. Только какой-то он сегодня молчаливый, невежливый, даже и виду не подаёт, что нас с ним уже знакомили.… И ещё…
Она нахмурилась.
– Я в городе его недавно мельком видела. Вот с этим пареньком, с местным, сыном Усманцева, они разговаривали у кафе. Мужчина руками размахивал…. Я тогда ещё не знала про то, что отца-то этого парнишки убили, внимания особого на них не обратила.
– Не ошибаешься?
– Ну, что ты?! Прямо около остановки кафе, я только-только в автобус села, у окна, а они совсем рядом стояли. Сейчас увидела этого немца и сразу же вспомнила.
– А почему ты его всё время немцем называешь, он же ведь бельгиец?
– Светка так мне говорит всегда, когда разговариваем про её перспективы: «…вот немец мой приедет», «когда с немцем поженимся…». Это серьёзно? Ну, что я их видела-то? Скажи?
Взглянув в напряжённое лицо Инги, Глеб Никитин с прозрачной васильковой иронией ответил ей честным взглядом.
– Слова твои необычайной красоты, но я нисколько не встревожен! Что будешь пить? Твой любимый газированный напиток «Колокольчик» по-прежнему присутствует на праздничном столе?
– Опять ты всё помнишь! Хороший ты мой…
И, грустно вздохнув, Инга поднялась, аккуратно оправляя передничек.
– Пора подавать мужикам горячее.
Увидев, что капитан Глеб остался один, к нему подошёл Тиади.
– Послушай, этого ужина нет в нашей программе! Кто будет за него платить?! Я отказываюсь!