Эти синие глаза
Шрифт:
— Верно. Мы явились сюда, подняли тебя, отряхнули с тебя пыль, отнесли тебя в постель, — Шелли последовательно загибал пальцы, перечисляя свои благие деяния, — вынули пулю, сделали тебе перевязку, успокоили твою подругу, дав ей снотворное, и сыграли шестнадцать раундов в «казино», из коих двенадцать выиграл я. — Он бросил взгляд на Пирсона: — Я что-нибудь упустил?
Пирсон тотчас же откликнулся:
— Конечно. Ты забыл упомянуть, что все женщины поселка побывали возле коттеджа по крайней мере по разу, чтобы оплакать твою юную загубленную жизнь и медицинскую карьеру и оставить для тебя пирог на случай, если ты почувствуешь себя лучше.
— О да, — сказал Шелли, просияв, — я забыл о пирогах.
— И о Гленденинге, — напомнил Пирсон.
Рейли было ясно, что, несмотря на кажущуюся беззаботность друзей, они за последние двадцать четыре часа и в самом деле очень много сделали для спасения его жизни.
— Граф время от времени приходит справиться о твоем здоровье, снова и снова повторяя, что не имеет никакого отношения к этому выстрелу.
— Верно, — закивал головой Шелли, — но он не приносил никаких пирогов, потому мы не вполне уверены в его искренности.
— А он имеет к этому отношение? Я имею в виду к выстрелу? — спросил Рейли.
— Естественно, — ответил Пирсон, — граф никогда не признается в том, что нажал на курок. Он говорит, что отправился прогуляться верхом, чтобы развеять хмель, но ведь то же самое он стал бы говорить, будь он виновен. Нет никого, кто мог бы подтвердить, что видел его на прогулке.
Хотя есть один лысый маленький мальчик, утверждающий, будто что-то видел…
Рейли вздрогнул, услышав это заявление:
— Хемиш?
— Да, именно так его зовут.
Пирсон щелкнул пальцами:
— Как бы то ни было, он ничего не хочет рассказывать. По-моему, он боится стать следующей жертвой преступника. Он хочет говорить только с тобой, и то наедине. Все время приходит справиться, не очнулся ли ты, так что его приходится отправлять назад.
— Как вы думаете, он видел Гленденинга? — поинтересовался Рейли.
Шелли выравнивал карты в перетасованной им колоде.
— Твоя мисс Доннегал, несомненно, подозревает, что его. И вот что я нахожу во всем этом особенно интересным, — сказал он. — Почему она так уверена, что это граф? Ты оказался в центре любовного треугольника, да, Стиллуорт? Нет, — добавил он, — я не осуждаю тебя. Она просто огонь и заслуживает обожания. Но ты даже не попытался облегчить свое положение, признавшись ей, что ты маркиз. Это не очень-то честно, а?
На это Рейли ничего не ответил. Он переваривал информацию, только что полученную от друзей. Бренна считала, что в него стрелял граф? Она была настолько убеждена в этом, что попыталась убить графа? Попытался ли Гленденинг на самом деле убить его? Может быть, он видел их, Рейли и Бренну, вместе здесь, на траве? Это, предположил Рейли, могло вызвать в таком человеке, как граф, смертельную ярость и жажду убийства…
— Ладно, старина, — сказал Пирсон. — Чувствуешь себя прилично? Пока что этого вполне достаточно.
Рейли, оторванный от своих размышлений, поднял глаза.
— Нет, — ответил он с внезапной решимостью. — Нет, я хочу ее видеть.
Шелли изумленно смотрел на него, подняв брови:
— Мисс Доннегал? Не будь ослом. Мы только что уложили ее спать. Ты не представляешь, что она пережила. Всю ночь провела на ногах в полной уверенности, что ты истечешь кровью…
— Да, — мягко согласился Пирсон, — у твоей мисс Доннегал есть кое-какие медицинские знания. Она говорит, что почерпнула их от отца.
Он протянул руку к миниатюрам в рамках, стоящим на комоде.
— Должно быть, этот самый малый. Я так понимаю, что эта комната принадлежала ему и его жене.
Пирсон передал миниатюры Рейли.
Он смотрел теперь на два портрета с лицами не крупнее циферблата его карманных часов. Это была красивая пара — темноволосый мужчина с волевым бритым лицом и женщина, представлявшая собой более миниатюрный и более похожий на эльфа двойник Бренны, с такой же массой непокорных рыжих кудрей и такими же яркими синими глазами, обрамленными черными ресницами.
Пирсон смотрел на миниатюры сверху вниз, опираясь локтем о верх комода:
— Они умерли, бедняги?
— Вовсе нет, — ответил Рейли. — Они за границей, в Индии.
— Боже милостивый! — воскликнул изумленный Пирсон. — И они оставили этот цветок в одиночестве, чтобы кто-то вроде тебя сорвал его? Неразумно.
Рейли бросил на него уничтожающий взгляд:
— Должен тебе сообщить, что они оставили ее на попечение дяди. Что же касается меня, то я намерен жениться на этом цветке и искренне тебе признателен, что ты держишься от нее в стороне, если ты понимаешь, на что я намекаю.
Шелли снова присвистнул, потом пожаловался:
— Несправедливо. Почему это он должен получить такую прелесть? Я выгляжу намного лучше его.
— Ну, вот если бы ты сумел ради нее получить пулю, — сказал Пирсон усмехаясь.
Шелли надулся:
— Я с радостью пошел бы на это. Если бы только шрам не оказался уж слишком безобразным. Эй, Стэнтон, куда это ты собрался?
Рейли, выпростав ноги из-под одеяла, почти спустил их с постели.
— К Бренне, — ответил он, стискивая зубы, потому что боль была еще сильна. Он заметил, что если не делать движений правой рукой, то боли не ощущаешь.
— Дай нам знать, если тебе что-нибудь понадобится! — бодро крикнул ему вслед Пирсон.
— Да, — с усмешкой добавил Шелли, — например, носилки.
Рейли не отреагировал на сарказм приятеля. Ему приходилось затрачивать слишком много сил на то, чтобы передвигаться. Как он выяснил, это оказалось не так уж трудно, пока у него была возможность держаться за что-нибудь вроде спинки стула или стены. Он приписывал это действию опиума. Он ненавидел это снадобье и не был убежден, что его положительное воздействие на организм перевешивает отрицательное.