Этичный убийца
Шрифт:
Доу еще раз наскоро осмотрел помещение: он должен был удостовериться, что все приборы выключены и остыли, что, когда Ублюдка убили, на них ничего не готовилось, не грелось.
В этом бизнесе была одна серьезная проблема. Он оказался настоящей золотой жилой, приносил чистый доход, и копам было на него насрать, но стоило немного расслабиться, и все могло попросту взлететь на воздух. Для того чтобы получить наркотик, нужно было переработать вполне легальное, общедоступное лекарство от простуды в токсичное химическое вещество, выводя из него эфедрин, а процесс этот сопровождался выделением в качестве побочных продуктов такого жуткого дерьма, что его можно было использовать
Но вроде бы все было выключено, остыло и взрываться не собиралось — никаких колб с пенящимися веществами, никакого дыма и запаха гари, никаких шипящих звуков, которые могли бы сопровождать химическую реакцию. Доу решил, что пора уходить, и как можно скорее. Он вырубил свет, выбежал наружу, с наслаждением вдохнул вонь отстойника и только тогда снял с лица маску.
Вернувшись в фургон, он прикинул, что за пару часов, пожалуй, справится: смотается в Джексонвилл и спихнет товар дистрибьюторам. Потом, правда, придется сделать еще пару остановок, чтобы забрать несколько контейнеров с мочой литров по девяносто. Именно Митч, этот дохлый болван, выяснил, что в организме наркоманов мет усваивается очень плохо, поэтому их мочу можно перерабатывать. Тем, кто сдавал достаточное количество этой дряни, предлагались особо выгодные условия. К тому же было своеобразное удовольствие в том, чтобы подсаживать людей на мет, а потом собирать их собственную мочу и с помощью нее продолжать держать их на крючке.
Во всяком случае, Ублюдку эта идея очень нравилась. А теперь эта сволочь сдохла. Доу было невдомек, что это значит, — но что-нибудь да значит, это он чувствовал шкурой.
ГЛАВА 18
Во время каждого выезда мы почему-то неизменно останавливались в гостинице, возле которой находилась закусочная «Дом вафель». Возможно, законы штата Флорида требуют, чтобы гостиницы строились только возле них. Во всяком случае, мне казалось, что это объяснение ничем не хуже других. Я не то чтобы проголодался, но поесть все-таки было необходимо, так что, выйдя из номера Игрока, я направился прямиком в «Дом вафель». Большинство наших ребят скорее всего тоже окажутся там — в том числе, как я надеялся, и Читра: ведь я не забыл, что она, кажется, считает меня умным.
«Дом вафель» стоял по другую сторону съезда с шоссе, так что мой путь лежал через пустырь, покрытый грязным песком, колючими сорняками и огромными холмистыми жилищами огненных муравьев. Шел я медленно, внимательно глядя себе под ноги и стараясь не наступить ни на что кусачее, а из-под ног у меня выпрыгивали жирные сверчки и жабы размером с ноготь большого пальца. Тут и там был накидан мусор, какой всегда валяется по обочинам шоссе; кое-где виднелись груды битого зеленого и коричневого стекла от пивных бутылок. Среди мусора одиноко стояла деревянная лачуга размером примерно с три туалетные кабинки. Свой маршрут я спланировал так, чтобы обойти хижину как можно дальше — на тот случай, если в ней угнездился какой-нибудь преступник.
Я уже почти подошел к «Дому вафель», когда у меня за спиной послышались шаги. Это были Ронни Нил и Скотт.
На обоих были довольно новые «Ливайсы» и рубашки — у Скотта выцветшая бледно-желтая из хлопковой ткани грубого плетения, слишком плотная для жаркой погоды, а у Ронни Нила — белая, но под мышками у него красовались пятна того же цвета, что рубашка Скотта. На обоих были старые узорчатые галстуки, явно отцовские, — правда, модель, которой украсил себя Ронни Нил, была пошире и покороче, так что вполне могла быть и дедовской.
— Куда путь держим? — поинтересовался Скотт.
— Завтракать, — ответил я.
— Ты что, совсем охренел? — спросил Ронни Нил.
Я продолжал идти своей дорогой.
— Ты что, не слышишь, что ли? — остановил меня Скотт. — Человек к тебе обращается.
— Ах, как грубо с моей стороны, — съязвил я. — Да, Ронни Нил, я охренел настолько, что иду завтракать.
— Эй, ты! Язык-то не распускай! — пригрозил Ронни Нил. — И знаешь, что я тебе скажу? Ты вовсе не такой умный, как воображаешь.
— Послушайте, я просто хочу спокойно поесть, — сказал я, пытаясь немного смягчить ситуацию.
— Ну и мы тоже. — С этими словами Скотт одарил меня ослепительной злобной усмешкой. — Так почему бы тебе не угостить нас завтраком?
— Сами себя угощайте, — ответил я.
— Так ты у нас — скупой жиденок? — спросил Скотт. — Так я понимаю? Бережешь свои грошики?
— Можно подумать, это я хочу позавтракать на халяву.
И тут Ронни Нил ударил меня по затылку. Это произошло так стремительно, что случайный свидетель наверняка не поверил бы своим глазам, но острая боль не позволяла мне усомниться в случившемся. У Ронни Нила на пальце было кольцо. Возможно, он повернул его внутрь — во всяком случае, явно сумел сделать так, чтобы ударить именно им. Оно с такой силой стукнулось о мой череп, что на глазах у меня выступили слезы.
Я замер в растерянности и бессильном бешенстве, ведь школа позади, и такие вещи больше не должны повторяться. Несмотря на долгий рабочий день и ужасные условия, мне нравилось продавать энциклопедии, и не только из-за денег, а еще и потому, что это была уже не школа. Здесь никто не знал, что я когда-то был толстым и надо мной все издевались. Здесь знали совсем другого Лема — здорового, стройного, хорошего продавца. Собственное бессилие перед Ронни Нилом и Скоттом настолько взбесило меня, что пришлось собрать волю в кулак, чтобы сдержаться и не врезать кому-нибудь из них как следует. Удар был бы слабым и не навредил бы никому, кроме меня самого, но мне все равно хотелось его нанести.
— А у меня в кармане складной нож, — сообщил мне Ронни Нил. — К тому же мой брат сидит в тюрьме за вооруженное ограбление, и два моих кузена, кстати, тоже. Один — за крупную кражу, а другой — за непредумышленное убийство. Хотя на самом деле убийство было преднамеренным, но адвокат оказался что надо. Так всегда бывает, когда впервые нарушаешь закон, — а ты будешь как раз первым, кого я убью. Если думаешь, что я боюсь провести пару лет в тюрьме, — вперед, нападай.
— Ну что, не передумал? Может, все-таки угостишь нас завтраком? — прошепелявил Скотт.
— Да, — повторил Ронни Нил, — ты угостис нас сафт-факом?
Когда мы вошли в «Дом вафель», там уже сидели тесными группками книготорговцы. В некоторых ситуациях — главным образом во время вечерних собраний возле бассейна — они составляли единую огромную толпу, но в большинстве случаев распадались на отдельные маленькие группки. Например, ребята из команды, которая работала в Форт-Лодердейле, общались с другими ребятами из той же команды, а ребята из Джексонвилла — с ребятами из Джексонвилла. Такому разделению не было никакой внешней причины, и оно не поощрялось начальниками команд. Наверное, между нами просто было неизбежное чувство соперничества, которое не позволяло слишком приветливо общаться друг с другом.