Этничность, нация и политика. Критические очерки по этнополитологии
Шрифт:
Многонациональный народ Российской Федерации (российская нация) – сообщество свободных равноправных граждан Российской Федерации различной этнической, религиозной, социальной и иной принадлежности, обладающих гражданским самосознанием 56 .
Впервые в государственном документе России дано определение политической нации, хотя термин «российская нация» стоит вторым, в скобках и как синоним сугубо этнической трактовки «многонациональный народ». Этот компромисс между новым и старым значениями обусловлен прежде всего сохранением в сознании этнических элит в республиках Российской Федерации восприятия понятия нации как политического статуса, доказательства значимости той или иной республики и величия ее народа. Принятое в Стратегии понятие «нация», безусловно, носит временный характер. «Нация многонационального народа» – такая тавтология возможна только в
56
Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года, утверждена Указом Президента РФ от 19 декабря 2012 г. № 1666. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70184810.
Слова «этнос» и производное от него «этнография» (наука, изучающая этнические общности) были известны в Российской империи примерно с тех же времен, что и слово «нация». Во всяком случае, термин «этнография» использовался в государственном управлении уже в первой половине XIX века. Императорским указом в 1845 году было образовано Русское географическое общество с отделением этнографии. В СССР в 1930-х годах государством был создан специализированный Институт этнографии АН СССР, смысл которого власти видели главным образом в изучении народов, не достигших стадии нации. Впрочем, к науке этнографии советское партийно-идеологическое начальство относилось, с одной стороны, без большого интереса, а с другой – с определенным недоверием, подозревая ее в ревизии постулатов исторического материализма и сталинской теории нации 57 .
57
Чешко С. В. От советской этнографии к российской этнологии // Этнологическое обозрение. 2002. № 2. С. 8–10.
Во времена, когда понятие «нация» воспринималось исключительно в этнической трактовке, не было смысла вводить в советскую государственную науку и идеологию особый термин «этнос». К тому же первое определение этноса было сформулировано в 1923 году эмигрантом С. М. Широкогоровым и вступало в явное противоречие со сталинским определением нации, поскольку под этносом (а не нацией) понималась
группа людей, говорящих на одном языке, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традицией и отличаемых ею от таковых других групп 58 .
58
Широкогоров С. М. Этнос. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. Шанхай, 1923. С. 13 (Известия восточного факультета Дальневосточного университета. Вып. XVIII. Т. 1).
Это определение принадлежало человеку, который считался буржуазным ученым-белоэмигрантом, и уже из-за этого клейма многие годы оставалось недоступным советским читателям.
В 1980-х годах уровень идеологически дозволенного в СССР существенно расширился, и этнографы получили возможность заходить в такие предметные области, которые раньше были для них запретными, поскольку считались заповедниками других научных дисциплин – исторического материализма и научного коммунизма, включавших в себя сталинскую теорию нации. Кроме того, переход к неэтнической трактовке советского народа как исторической общности (почти нации) сделал необходимым как-то определять сугубо этнические характеристики советских людей – различие их языков и культурных традиций. Такое переосмысление начал директор Института этнографии и антропологии АН СССР академик Юлиан Владимирович Бромлей (1921–1990).
Ю. В. Бромлей первым в стране реабилитировал понятие «этнос», предложив его определение, близкое тому, которое дал Широкогоров в 1920-х:
Этнос может быть определен как исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая межпоколенная совокупность людей, обладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании (этнониме) 59 .
59
Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. С. 58.
Попробуйте отличить это определение этноса от сталинского определения нации, и вы увидите, что в трактовке
Прошло еще одно десятилетие, прежде чем советские понятия-близнецы «нация» и «этнос» начали движение в разные смысловые стороны, занимая постепенно свои особые предметные ниши, те, которые наметили еще Э. Ренан и Ф. Мейнеке, – политическую для нации и культурную для этноса. При этом в науке происходило уточнение и разъяснение обоих понятий.
В конце 1980-х годов, в период перестройки в СССР, стал налаживаться международный научный обмен в гуманитарных сферах знания. В это время советские обществоведы познакомились с работами выдающегося британского социолога, теоретика этносимволизма Энтони Смита, давшего в 1986 году следующее определение этнической общности:
Ethnie (это авторский термин, близкий русскому «этнос». – Э. П.) – общность людей, имеющая имя, разделяющая мифы о предках, имеющая совместную историю и культуру, ассоциированная со специфической территорией и обладающая чувством солидарности 60 .
60
Smith A. D. The Ethnic Origins of Nations. Oxford: Blackwell, 1986. P. 32.
Значимость такого определения в том, что оно на первое место выводит не объективистские характеристики этноса (язык, традиции, стереотипы поведения), а самосознание групп, их идентичность, проявляющуюся в самоназваниях и представлениях людей об общем происхождении, которое всегда носит легендарный, мифологический характер. Это, по сути, новый конструктивистский подход к теории этноса и нации, хотя Э. Смита к числу теоретиков конструктивизма обычно не относят, но все подобные классификации весьма ограниченны и упрощены.
В 1990-х годах в российской этнографии, которая в это время чаще стала называться этнологией, укреплялись идеи новой методологии – конструктивизма, сосредоточенного на анализе этнической идентичности и ее социально-психологического конструирования на основе дискурсивных (языковых) практик 61 . При этом прежний советский теоретический багаж этнографии, основанный на историко-эволюционном подходе, получил название примордиализма, как правило, со стороны его противников, вкладывающих в него сугубо негативную коннотацию. Мы еще вернемся к этой дискуссии в разделе книги, который посвящен анализу взаимосвязи примордиалистского и конструктивистского подходов в этнологии. Пока же я выражу солидарность с позицией М. Ю. Барбашина, следующим образом оценившего указанную терминологическую дискуссию в России: «В конструктивистском понимании примордиализму достается роль „лженаучного“ направления, которая в советское время отводилась генетике и кибернетике». Далее этот автор сравнивает современную критику примордиализма с «упорством, с которым правоверные нападают на еретиков, стремясь их уничтожить или, как минимум, изгнать» 62 . Такому изгнанию в указанные годы подвергся базовый термин этнологии – «этнос».
61
Дробижева Л. М. Этничность в социально-политическом пространстве Российской Фелерации. С. 7–8.
62
Барбашин М. Ю. Институты и этногенез: институциональное воспроизводство этнической идентичности в локальных сообществах. Ростов-на-Дону: Изд-во Южного федерального ун-та, 2014. С. 45.
Сменивший Ю. В. Бромлея новый директор Института этнологии и антропологии РАН (1989–2015) академик В. А. Тишков внес много нового и полезного в теорию этнологии, прежде всего в утверждении в ней конструктивистской парадигмы. Вместе с тем я не могу согласиться с его предложением использовать термин «этничность» вместо термина «этнос», от которого, по мнению антрополога, стоило отказаться, поскольку
этносы есть умственные конструкции, своего рода «идеальный тип», используемые для систематизации конкретного материала. <…> Они существуют исключительно в умах историков, социологов, этнографов 63 .
63
Тишков В. А. Советская этнография: преодоление кризиса // Этнографическое обозрение. 1992. № 1. С. 7–8.