Это Америка
Шрифт:
Лиле эта мысль в голову не приходила, но раз это снизит стоимость поездки — прекрасно! И вот они в аэропорту Джона Кеннеди. Их сразу поразило, как тщательно израильская служба безопасности проверяла всех пассажиров.
— Ну, с такой проверкой террористов опасаться нечего, — заметил Алеша.
Цалюки поселились в пригороде Тель — Авива — городе Петах — Тиква, в переводе с иврита — «врата надежды». Михаилу нравилось, что у его нового города была героическая история [96] .
96
С
Михаил — человек хозяйственный — сумел переслать в Израиль малой скоростью всю свою мебель, и они с Броней красиво оформили трехкомнатную квартиру. Потом он купил со скидкой машину. А покончив со всем этим, пошел в медицинский центр «Белинсон» — один из крупнейших в стране. Его встретили там приветливо:
— Пока мы не можем дать вам место врача. Но в городе есть научная лаборатория биохимии, которой руководит тоже алия из России Давид Дузман. Обратитесь к нему.
Фамилия Дузман показалась Михаилу знакомой, он спросил:
— Не тот ли это Дузман, жена которого объявляла голодовку перед зданием ООН, чтобы его выпустили из России?
— Да, этот самый. В Израиле их считают образцом любящей пары.
Через двенадцать часов полета «Боинг-747» израильской авиакомпании «Эль — Аль» подлетал к Тель — Авиву со стороны Средиземного моря. По радио объявили: «Мы подлетаем к берегам Израиля», заиграла бравурная музыка. Лиля с Алешей прильнули к иллюминатору, показалась полоса берега, а потом и Тель — Авив. У Лили навернулись на глаза слезы.
— Думали ли мы, что когда-нибудь увидим эту землю?
От аэропорта «Бен — Гурион» до Тель — Авива всего полчаса езды. Они сняли недорогой номер в старой гостинице близко к берегу моря и сразу вышли на набережную. В январе было непривычно тепло, дул приятный морской бриз. Лиля вдруг остановилась, глубоко вздохнула и засмеялась.
— Лилечка, чему ты смеешься?
— Я не знаю… Со мной произошло что-то мистическое: стало так легко и приятно, захотелось смеяться. — Она взяла его под руку и прижалась к нему.
На широкой набережной гуляли толпы людей, поражало разнообразие типов лиц.
— Смотри, как израильтяне отличаются от евреев во всем остальном мире, — говорил Алеша. — В отличие от евреев России, в израильтянах сразу заметна уверенность хозяев страны. Даже на лицах пожилых людей спокойствие и достоинство.
— Алешка, ты же поэт, в тебе просто говорит поэтическое воображение, — засмеялась Лиля.
— Ну и что, поэт всегда лучше чувствует. Посмотри на этих высоких стройных парней с автоматами на плечах и на этих девушек в военной форме. От них веет силой и решительностью. Как свободно они держатся!
Углубившись в улицы, они стали встречать
Алеша вспомнил шутку Губермана:
Еврею неважно — он там или тут: И в жарком Крыму, и на дальней Аляске Евреи, где хочешь, легко создадут Русский ансамбль песни и пляски.Обедали они на открытой террасе ресторана, совсем рядом плескалось море, и слышался тихий звук прилива. Лиля смотрела на море как завороженная:
— Алешенька, представляешь, мы на израильской земле, на берегу Средиземного моря. Это же чудо!
Утром они позвонили Цалюкам.
— Вы уже здесь? Почему нам не сказали? Мы бы встретили вас в аэропорту.
— Мы не хотели вас тревожить. Прилетели, погуляли, отдохнули и готовы к встрече.
— Сейчас выезжаем.
Миша гордо подъехал на своей новой машине к зданию гостиницы, они с Броней выскочили и кинулись обнимать Лилю с Алешей.
— Ребята, мы ведь впервые встретились как свободные люди! — радовался Миша.
Они бродили по широкому пляжу, по улицам, Миша с гордостью показывал друзьям Тель — Авив. Его живой юмор веселил Лилю, она постоянно смеялась и радовалась всему, что видела.
— В Израиле русские евреи вспомнили свои корни и вернулись к еврейским традициям и иудейским именам, которые скрывали от коммунистов. Аркадии теперь стали Аронами, Семены — Соломонами, Раи — Рахилями, а Борисы — Борухами или и вовсе Бенционами. Я теперь Моисей, но для вас, так и быть, останусь Мишей, — и они смеялись до слез.
Рассказывал он и о трудностях абсорбции, «растворения» в израильском обществе:
— Вы знаете, как я высоко ценю еврейскую мудрость, люблю древнюю еврейскую историю, горжусь Израилем. Я еврей до мозга костей. А все-таки еврею из Советской России привыкнуть здесь непросто. Израильтянам мы непонятны, они косятся на нас — мы из другого мира. Ну правда же, из другого. Я вот учился, воевал и работал и с русскими, и с украинцами, и с грузинами. Тогда мы были все вместе, у нас был свой миф интернационализма, и мы в него верили. А здесь царят свои мифы, здесь все подчинено духу еврейского национализма, все говорят и думают только о своем еврействе. Вспоминаю, как когда-то мама моя говорила: туда, где много евреев, я не поеду.
Алеша спросил:
— Миша, а чем настоящие израильтяне, ну сабры, отличаются от других евреев?
— Характером! — воскликнул Миша. — Все сабры самоуверенные. Нигде больше в мире нет самоуверенных евреев, евреи народ скептический. А сабрам ничего не страшно. Эти люди — в своей стране. Они ее отвоевали, они сделали ее богатой. Страна молодая и маленькая, озабочена выживанием во враждебном окружении. Израильская армия считается чуть ли не лучшей в мире, и они гордятся этим. А мы, алия, эмигранты, приехали на готовое, да еще с другой идейной подкладкой, мы для них чужие. Например, мы выросли в атеистическом мире, нам непонятно засилье религиозных ортодоксов. Они даже не работают, не учатся в обычных школах, не служат в армии, а только молятся.