Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение
Шрифт:
В главе 2 были рассмотрены исторические предпосылки и последствия процесса, который мы назвали гипернормализацией идеологической формы. В данной главе мы рассмотрим, как воспроизводство и повторение этой новой идеологической формы в разных контекстах советской жизни способствовало возникновению новых, незапланированных смыслов, отношений, видов субъектности и форм социальности. Мы рассмотрим, как советские люди, особенно молодое поколение, участвуя в воспроизводстве застывших форм авторитетного дискурса, одновременно занимались их переосмыслением. Материалы этой главы включают дневники, документы и другие материалы, написанные в советское время, а также воспоминания о тех событиях и интервью с их участниками, взятые в постсоветские 1990-е. С особым вниманием мы рассмотрим деятельность первичных комсомольских организаций, составлявших самую многочисленную группу советских людей, объединенных в единый идеологический институт.
Воспроизводство идеологии в контексте комсомола
В 1970-х — начале 1980-х годов советская молодежь особенно интенсивно сталкивалась с авторитетным дискурсом через комсомольские организации в средних школах, вузах, на производстве, в государственных учреждениях и так далее. Как известно, в задачи комсомола входила частичная организация ежедневной жизни молодого поколения, начиная от организации ее идеологической стороны (чтение партийных текстов, конспектирование «классиков марксизма-ленинизма», подготовка политинформаций, участие в собраниях, демонстрациях, выборах, комсомольских прожекторах, стройотрядах и так далее) и заканчивая организацией культурной, общественной, спортивной и других сфер жизни. Большинство молодых людей становились членами комсомола в школе, по достижении четырнадцатилетнего возраста [80] . Хотя членство в комсомоле не было обязательным, оно подразумевалось и поощрялось, а в некоторых случаях (например, при поступлении в университет) негласно рассматривалось как обязательное. В начале 1980-х годов около 90% всех выпускников средних школ Советского Союза были членами комсомола, а общее число комсомольцев в стране превысило 40 миллионов человек {142} .
80
Членство в комсомоле было ограничено возрастными рамками — от 14 до 28 лет.
На примере деятельности комсоргов, комсомольских секретарей и комсомольских комитетов — представителей огромной армии руководителей нижнего уровня ВЛКСМ, в задачи которых входило вовлечение рядовых членов организации в «комсомольскую работу», — мы рассмотрим, как эта работа осуществлялась на практике и что собой представляли процессы производства, распространения и интерпретации идеологических текстов, материалов и практик. Также мы рассмотрим, как в контексте первичных комсомольских организаций идеологические задания формулировались, распределялись и проверялись, как происходило обучение и самообучение идеологическому языку и навыкам составления идеологических речей и документов, какие методы, технологии или уловки применялись комсоргами и секретарями для ведения комсомольской работы и мобилизации рядовых членов организации на выполнение заданий, как велась отчетность и проводились проверки. Кроме того, мы исследуем, как в контексте комсомольской работы идеологические высказывания и практики оказывались наделены новыми непредсказуемыми смыслами. В последующих главах мы подробнее проанализируем многообразие этих новых смыслов и то, как они повлияли на внутренние изменения советской системы в период позднего социализма.
Люди, которых мы встретим в этой главе, не были частью некоего собирательного образа советской молодежи или комсомольцев того времени. Существовало множество других типов молодых людей, отличных от персонажей этой главы. С некоторыми из них мы столкнемся в последующих главах. Однако, как говорилось в начале книги, наша цель состоит не в составлении некоего «репрезентативного среза» советской субъектности или усредненного «советского опыта» периода позднего социализма, что в любом случае вряд ли является выполнимой задачей. Наша цель в другом: в попытке нащупать некоторые внутренние парадоксы и несоответствия советской системы, которые были неотъемлемой ее частью и способствовали ее постепенным и до поры до времени незаметным внутренним изменениям на уровне формы идеологических ритуалов и высказываний, и смыслов, которыми они наделялись. Поэтому, как отмечалось в главе 1, часть материала здесь выбиралась для исследования не норм и правил как таковых, а парадоксов и сдвигов, которые обычно остаются в тени норм и правил. Иными словами, хотя опыт представленных здесь комсоргов, секретарей и рядовых членов комсомола нельзя рассматривать как обобщающий советский опыт, он, тем не менее, высвечивает многие парадоксальные принципы и процессы смещения, согласно которым советская система функционировала на практике и постепенно изменялась.
Для ясности изложения приведем упрощенную схему иерархии комсомольской организации. Каждая рамка на этой схеме представляет комсомольскую структуру определенного уровня иерархии, которая управляет нижестоящей структурой (рамкой, расположенной ступенькой ниже на схеме) и отчитывается перед вышестоящей (рамкой, расположенной ступенькой выше){143}.
Центральный комитет ВЛКСМ (ЦК) Глава: первый секретарь
Центральные комитеты республик и краев Глава: первый секретарь
Обком (областной комитет) Глава: первый секретарь
Горком (городской комитет) Глава: первый секретарь
Райком (районный комитет) Глава: первый секретарь
Комсомольский комитет первичной комсомольской организации (на предприятиях, в институтах, университетах, средних школах и так далее)
Глава: секретарь комитета
Состав: пять — десять членов комитета
Комсомольская группа (первичной организации)
Глава: комсорг (комсомольский организатор)
Состав: рядовые члены ВЛКСМ
Деятельность большинства рядовых членов комсомола ограничивалась комсомольскими группами и первичными организациями и заключалась в участии в различных мероприятиях и ритуалах, а также выполнении различных «комсомольских поручений». Поручения формулировались, выдавались и проверялись централизованно, по иерархической цепочке: вышестоящие комсомольские органы выдавали поручения нижестоящим и контролировали их выполнение. Поручения могли заключаться в организации политинформаций, идеологических проверок, ленинских зачетов, выступлений на комсомольских собраниях, летней студенческой работы в стройотрядах или колхозах, шествия на демонстрациях, помощи ветеранам войны, членства в различных комиссиях по контролю деятельности других комсомольских групп или профессиональных коллективов и так далее. Комсомольская литература подчеркивала, что комсомольские поручения отличаются четкой организацией, их смысл понятен каждому рядовому комсомольцу, а их выполнение гарантируется высоким сознанием комсомольцев, а также системой поощрений и наград. Все это, согласно официальным публикациям, якобы наглядно демонстрировало активное отношение рядовых комсомольцев к работе в комсомольской организации{144}. Такое описание комсомола, однако, расходилось с реальностью комсомольских будней — со сложными и подчас неожиданными отношениями, которые возникали между комсомольским руководством и рядовыми членами, с теми методами по реализации комсомольских поручений, которые придумывались на местах, и, в конечном счете, со сложной, многообразной и незапланированной системой знаний и смыслов, которые возникали в процессе этой деятельности{145}.
Освобожденный секретарь
На разных уровнях иерархической лестницы комсомольские руководители были более или менее профессионально подготовлены для ведения комсомольской работы. Чем выше должность руководителя, тем серьезнее была его подготовка (то же относилось и к руководителям разных уровней в иерархии коммунистической партии). Различие в уровне обучения означало, например, что большая часть тех, кто занимал низшие ступени в структуре ВЛКСМ, не получала четких инструкций о том, как следует писать идеологические тексты и составлять документы [81] . Руководители более высокого ранга, напротив, получали специальное идеологическое образование, включавшее, среди прочего, знания о том, что собой представляет идеологический язык, и как им пользоваться, и как следует организовывать и проводить идеологические мероприятия.
81
См. главу 2 об исчезновении метадискурса идеологии.
Рассмотрим, как велось это комсомольское обучение на примере секретаря комсомола, Александра П. Александр родился в начале 1950х годов в Ленинграде. После окончания технического вуза в середине 1970-х годов он начал работать инженером-химиком в одном из ленинградских НИИ. Через несколько лет Александр занял пост секретаря комитета ВЛКСМ этого института, продолжая работать инженером-химиком. В 1981 году Александра, который зарекомендовал себя как отличный секретарь комитета комсомола, пригласили на постоянную идеологическую работу в местный райком ВЛКСМ, который курировал комсомольскую организацию его НИИ (а также других предприятий этого района Ленинграда). Александр согласился, уволился с должности инженера-химика и перешел в райком на должность инструктора, сменив профессиональную карьеру инженера на стезю «освобожденного» комсомольского работника. Теперь ему не надо было совмещать идеологическую работу с профессиональной деятельностью [82] . Почти сразу после перехода Александра в райком его направили на годовое обучение в северо-западный филиал Высшей партийной школы (ВПШ), расположенный в Ленинграде, — партийное учебное заведение для подготовки профессиональных специалистов по идеологической работе, уже имеющих высшее образование в какой-то иной области. В ВПШ вместе с Александром обучались работники райкомов комсомола из различных областей Северо-Запада РСФСР. Одним из курсов, которые изучал Александр, были «Основы марксистско-ленинской риторики». Здесь студентов обучали навыкам идеологического письма и речи. Александр вспоминает, что на занятиях им давали список ключевых слов. Надо было их использовать в комментарии на заданную тему — например, связать какой-то недавний фильм или общественное мероприятие с политическими событиями в стране: «Нам давалось минут двадцать на обдумывание, и потом преподаватель спрашивал, кто хочет попробовать» {146} . Преподавателем была филолог из университета, которая была членом партбюро университета и давно преподавала по совместительству в ВПШ. «Она отмечала ошибки, советовала, как усилить аргументы, как улучшить структуру выступления, как использовать ключевые слова и тому подобное». Кроме специальных ключевых слов студентам требовалось использовать другие стандартные выражения — «более-менее избитые фразы, которые у всех были на слуху и легко приходили на ум» {147} . Студенты учились составлять правильные с идеологической точки зрения аргументы и фразы, а также изучали структуры типичных речей в авторитетном жанре — например, речи секретаря райкома на отчетно-перевыборном собрании в крупной комсомольской организации и так далее. Подобные речи, вспоминает Александр, должны были начинаться с «политической части», в которой использовались цитаты, тезисы и цифры из недавних речей руководства партии или выступлений на последнем пленуме ЦК, опубликованных в печати. Кроме того, в ней должны были упоминаться успехи и достижения советского народа, для чего использовались стандартные фразы и обороты. Александр рассказывает:
82
На более крупных предприятиях «освобожденные» секретари могли возглавлять комитеты комсомола и партии самих предприятий.
Предположим, Брежнев упомянул в своей речи, что производительность труда за последний период увеличилась на полпроцента, а что-то еще увеличилось на один процент. Мы должны были использовать эти цифры в своих текстах. О чем бы ты ни писал, сначала надо было сослаться на эти цифры и цитаты. Обычно мы их брали из газет и вставляли в свой текст почти без изменений. {148}
Одной из важных черт обучения в ВПШ было то, что детальный разбор и обсуждение структуры и формы идеологических текстов допускались только в стенах школы. Слушателям запрещалось выносить из помещения школы спецлитературу и методические пособия, по которым они занимались. Таким образом, занятия в ВПШ были примером идеологического метадискурса (дискурса по поводу идеологии) позднего социализма, который, в отличие от метадискурса более ранних периодов советской истории, был полностью скрыт от большинства советских граждан и исчез со страниц прессы и массовых изданий [83] .
83
См. подробный анализ этого изменения в структуре метадискурса идеологии в главе 2.