Это было в Коканде
Шрифт:
Зато теперь Лихолетов ходил именинником.
По возвращении Юсупа в бригаду он честно рассказал ему обо всем и даже прибавил, что намерен бороться с этой несправедливостью. Юсуп принял его слова очень спокойно, даже рассеянно. Он сказал:
– Какая же несправедливость? Не нахожу. Нет несправедливости. Действительно, без тебя можно было бы загубить все.
– Но ведь идея - твоя, а я за нее славу имею!
– Ты заслужил. Не беспокойся, Сашка! Мое ко мне придет, - сказал Юсуп, усмехнувшись. Он сумел сдержать себя и даже не показал виду, что хоть как-то огорчен.
Лихолетов ничего не заметил. Он от всей души был рад тому, что Юсуп, так же как и остальные, хвалит его. Сейчас это было ему вдвойне приятно, и ощущение какой-то неловкости, которое мучило его раньше, совершенно прошло...
29
На второй день после прибытия Юсупа в бригаду Юсуп получил приказ из Самарканда выехать туда для доклада.
Накануне отъезда к нему пришел Лихолетов. Он был чем-то смущен, мялся и объявил, что у него есть большое и важное дело, о котором ему хотелось бы посоветоваться.
– Пожалуйста! Какое дело?
– спросил Юсуп.
Лихолетов смутился:
– Личное. Принципиальной важности.
– Какое личное? Пожалуйста, говори!
– Я прошу тебя как друга заехать в Коканд, - сказал Лихолетов, покручивая пальцами бороду.
Юсуп удивился:
– Как заехать? Коканд в стороне.
– Да ведь не один день ты пробудешь в Самарканде! Там и отдохнуть тебя заставят. А от Самарканда до Коканда - ночь. Может, самолет попадется, тогда и совсем мигом, - пробормотал Сашка.
– Слетай! Ну что тебе стоит? Я же летаю.
– А зачем мне лететь в Коканд?
– спросил Юсуп.
Лихолетов нагнулся к уху Юсупа и шепнул:
– Варька там.
Юсуп посмотрел на Александра, все еще не понимая, чего тот хочет.
Лихолетов отвернулся и подошел к окну.
За окном показался верблюжий караван. Впереди него брел верблюд-вожак, позвякивая колокольчиком на шее.
Лихолетов медлил, как будто дожидаясь того мгновения, когда караван пройдет мимо.
– Видишь, какое дело, - сказал Лихолетов, набравшись смелости. Заела меня Варька! Сплю - ее вижу. Не сплю - опять вижу. Сосет! Как заноза, сидит во мне!
– Лихолетов потряс кулаком.
– Честно тебе скажу... Она прямо поставила меня в тупик. Что мне делать, ума не приложу? Как будто она в меня пустила какую-то бактерию.
– Послушай, я в семейных делах ничего не понимаю. О чем мне говорить с ней? Я ведь даже толком не знаю, что у вас случилось, - сказал Юсуп.
– Да и я сам не знаю, - легкомысленно ответил Лихолетов. Поругались - вот и все. Ну, а мало ли из-за чего можно поругаться. Из-за всего. Курятник, одно слово.
– Да ведь вот мне говорили, что ты ей даже не пишешь!
– Не пишу, - признался Лихолетов.
– Да и о чем писать? А теперь мне порадоваться хочется, поделиться с ней. И не могу...
– Разве она в Коканде?
– Да. Я узнавал. Она на летнюю практику приехала в городскую больницу. Я даже знаю, где она живет: все там же, в Старом городе. Блинов ведь в Коканде, в ГПУ.
– Вот ты бы и поехал сам! Возьми отпуск!
– Нет, Юсуп. Она человек с гонором, коза, интеллигентка. Ну, я тоже не лыком шит. Не лаптем щи хлебаю.
– Сашка, но ведь, наверно, виноват ты?
– Ей богу, клянусь тебе, Юсуп! Никакой вины не знаю.
– Ну так из-за чего же вы разошлись? Говори прямо!
Лихолетов нахмурился:
– Не люблю я об этом говорить.
– Говори, а то не поеду! Обижал? Или нет? Из-за чего у вас расходятся?
– Нет, что ты! Я мухи не обижу. И не пил и не гулял. Не до того было...
– Лихолетов, покраснев, принялся соскабливать с гимнастерки пятно.
– Впрочем, было. Подвернулась тут одна дивчина...
Юсуп улыбнулся:
– Одна? Мало!
Лихолетов фыркнул, но, сообразив, что смеяться сейчас как будто не совсем удобно, снова принял серьезный вид:
– Дело все-таки не в этом. Не в этом, Юсуп, уверяю тебя. Я знаю, что не в этом, - горячо сказал он.
– Вот ты сам увидишь, в чем. Только не в этом.
Говоря с Лихолетовым о семейных делах, Юсуп, собственно, не понимал, что такое измена мужа жене. Ему было известно, что по европейским понятиям есть в этом что-то преступное. Но Коран тоже запрещает пить вино, однако мусульмане пьют. Европейцы говорят о верности своим женам - и живут с чужими.
Вздохнув, он снова спросил Лихолетова:
– А почему все-таки ты сам не напишешь? Напиши! Хорошо будет. Лучше будет, чем я поеду. Позови ее сюда!
– Звать? Нет!
– вспылил Александр.
– Это она подумает, что я ее умоляю. Нет, лучше сдохнуть! Да я и писать об этом не умею. А ты передай ей на словах: "Сашка, мол, задумал в академию... И перед академией желал бы проститься..." Именно проститься! Так и скажи! Не наладить отношения и тому подобное, а проститься! Я порвал решительно.
Лихолетов будто пропел последнюю фразу (врал он немилосердно).
– Ты с ней поговори дипломатически! Ты же дипломат! Поезжай прямо как полпред! Будь моим полпредом! Ничего ей не объясняй, потому что она хитрая и злючка. Ты только посмотри: какое на нее произведет впечатление?
– А про академию верно?
– спросил Юсуп.
– Что верно? Конечно верно, - Александр заговорил нарочито грубым голосом.
– Да ты же знаешь все это не хуже меня! Что тебе говорить? Ты же читал предложение штаба?
– Читал, но решения твоего не знаю.
– Мое решение?
– Лихолетов фыркнул.
– Посылают - вот и решение. Ерунда одна на постном масле! Надо же кого-нибудь посылать. Подходит академия ко мне, как седло к корове, - сказал он пренебрежительно.