Это ЦТК!
Шрифт:
– Неплохо! – отметил доцент, уже не глядя на Колбина. Хлопин развернулся к доске, ткнул указкой в нарисованную им клеточную мембрану: Итак, сходил в подъезд, из последних сил взобрался на верхний этаж, собрал бутылки.
Хлопин уцепил со стола папку, сгорбился от воображаемой тяжести, затем перешагнул через воображаемый порог, высоко поднимая ноги.
– Бутылки сдал – купил булочку!
Никто не хихикнул. Все ждали продолжения. Отличники напряжённо соображали: куда клонит лектор? Середнячки и бездельники предвкушали очередную
– Главное, что? Мозг заработал, а он-то и сообразит, как быть дальше. Наш мозг, доктора, аристократ! Он не может питаться объедками, недаром я не упомянул о контейнерах во дворе! Ведь можно было порыться и отыскать огрызок яблочка, колбасную шкурку и прочие «деликатесы»? Можно! – ответил сам себе доцент. – Но голодающий, как человек интеллигентный, не стал этого делать. Не позволило воспитание, скажите, и будете тысячу раз правы! А мозг человека воспитан изначально, он кушать продукты жизнедеятельности других органов не станет! Ему нужна чистая глюкоза. А где её взять?
Молчание.
– Да вот же! – доцент ткнул указкой в рисунок на доске. – Челночный механизм! Как наши челноки в период зарождения капитализма мотались в Турцию за «американскими» шмотками, в Польшу за «французским» парфюмом, обращая их в деньги, так и ферменты переносят через мембрану клетки – обломки кораблекрушения – остатки белков, а в цитоплазме превращают их в глюкозу. Изнутри клетки в кровь выходит уже не пустая бутылка, а булочка с маком!
– Самое интересное, – Хлопин поднял палец кверху, глядя на отличников, сидевших на первых рядах, – в челночном механизме ключевую роль играет та же любимая малат-ацетатная пара!
Лица отличников озарились. Хлопин улыбнулся.
– Тот самый, любимый всеми нами цикл Кребса! Улавливаете, насколько всё взаимосвязано? – спросил Хлопин, оправдывая себя в душе за чтение лекции следующего семестра.
– Александр Юрьевич! – спросил студент с первого ряда. – Выходит, человек не может умереть без пищи долгое время, если мозг получает глюкозу в чистом виде, даже при полном голодании?
– Выходит, как и заходит! Слышали о йогах, которые дышут через раз, впадая в анабиоз?
– Ну да.
– Ну да и да ну! – развеселился доцент: время лекции заканчивается, материал выдан, впереди встреча с деловым партнёром. – Получать глюкозу из отходов распада белка и жиров имеют способность клетки печени и канальцев почек, так-то!
Дюжина студентов столпилась перед лектором с заготовленными вопросами. Хлопин давно изучил этот контингент. Остаются после лекции, выдают заготовленные вопросы, пытаясь блеснуть интеллектом. Чаще всего, из десяти двое имеют кое-какие знания, остальные – обычные выскочки.
– Александр Юрьевич, получается, у печени и почек есть дополнительная функция, обеспечивающая жизнеобеспечение человеческого организма? – спросила прыщеватая не по годам долговязая студентка в зауженных джинсах.
– Клара! Дорогая, сама-то поняла, что сказала? – спросил Хлопин, прищурившись.
Под дружный хохот студентов доцент покинул аудиторию. Улыбка не сходила с его лица. Хлопин ушёл в соседний корпус на свою кафедру. Он вошёл в закреплённую за ним лабораторию. Первым делом Хлопин вынул из кармана пиджака мобильный, проверил последние звонки. Во время лекции его дважды домогался Лёня!
– Нетерпеливый ты наш, – улыбнулся доцент, – с таким бы рвением, да на пользу Родине!
Хлопин вынул из кармана брюк связку ключей. Доцент подмигнул трещине на потолке и прошёл к личному сейфу, вмонтированному в стену. Там хранились особо опасные химические соединения. Когда студенты занимались в этом кабинете, ни одному из них не приходило в голову лезть в шкаф с непонятными реактивами. К тому же, шкаф закрывался на замок с секретным кодом, а баночки были непрозрачными, формулы на этикетках – отрывочные и непонятные. А уж открывать заднюю стенку, чтобы получить доступ к сейфу доцента, увольте! Кому нужна такая инициатива?
Александр Юрьевич переставил флаконы ни нижнюю полку, сдвинул фанерную стенку шкафа в сторону и добрался до дверцы сейфа. Его тотчас прошиб холодный пот. Комбинация цифр на кодовом замке сейфа не такая, какой он оставлял! Вместо 111 было набрано 666!
– Любой атеист в штаны наложит, – пробурчал Хлопин.
Доцент отёр пот со лба и продолжил открывать сейф. Ничего хорошего он уже не ожидал.
Так оно и вышло: его реактива на месте не оказалось! Пустой штатив без единой пробирки. Четыре пустых лунки, на крайней – ближе к доценту – полукруглая трещинка.
– Улыбнулась шабашка! – отметил Хлопин. Закрыв сейф, восстановив видимую целостность шкафа, доцент уселся на крутящийся стул, взялся за голову. О сейфе знали все сотрудники кафедры. А что знают двое… Не бежать же к ректору на разборки, в конце концов!
Хлопин поднялся на ноги, походил по проходу между столами для химических опытов. Со зла сорвал пипетку с бюретки, бросил на стол. В коридоре послышались шаги. Александр Юрьевич понял, студенты спешат на очередную пару. Вскоре они застанут в пустой аудитории добродушного, всегда весёлого доцента трясущимся от злости! Хлопин включил кран, наскоро умылся. Без суеты он приладил пипетку на место, присел за стол, вынул из стола преподавательский журнал.
– А то! – проорал студент, не видя доцента. Молодой человек входил в аудиторию спиной вперёд, продолжая бурный спор с однокурсниками.
– И это тоже, – сказал Хлопин, улыбаясь.
Вошедшие студенты пораскрывали рты – увидеть старшего преподавателя вместо аспирантки никто не ожидал. К занятию, естественно, никто не готовился.
– Чего застыли, други?
– Александр Юрьевич, извините, мы тут обсуждали…
– … проницаемость мембраны митохондрии! —Хлопин кивнул, заранее соглашаясь с возможными репликами.