Это другое
Шрифт:
— Нет. Крепко спала. Что ещё остается одинокой женщине, — тяжело вздохнула поправив бюст сокрушающаяся по поводу несправедливости судьбы очаровательная, для своих лет разумеется, особа.
— А вот, проснулись вы совсем недавно, я правильно понял?
— Да, что-то совсем я заспалась. Теперь Вениамин Абрамович будет причитать, а вы не представляете, какой он нудный. И разводиться не желает, подлец, — последнее было добавлено уже тише, с прикушенной губой и устремленным вдаль озадаченным взглядом, однако продлилось это недолго, и вскоре большие черные глаза, определенно крашенной под знойную блондинку, невероятно обаятельной женщины вновь дарили авансы импозантному собеседнику.
— И когда проснулись, то не заметили изменений? Ну там, чашка немытая в раковине, носки разбросанные вдруг появились, или может быть ещё какие-либо следы того, что Вячеслав приходил, пока вы спали.
— Ой, да что вы, что вы. Славик у меня такой аккуратный! Но нет, ничего такого. Уж я то заметила бы. Что же вы совсем не кушаете?
— Спасибо, — развернув конфету, несколько по-отечески протянул вынужденному принять её Виктору его старший коллега, прежде чем с невозмутимым видом продолжить расспросы. — И позвонил он вам, получается, уже когда вы проснулись?
— Да, повинился, что, мол, с подружкой часов не наблюдал, поросёнок такой, вот совсем и позабыл про мамочку. Но обещал контрольную написать на отлично! — утерев слезинку, умилялась Софья Самуиловна, вещая о ненаглядном дитятке. — Элечка, лапочка, обещала подтянуть его. Замечательная девочка, я ее вот с таких лет знаю. И папа у неё положительный. Жаль, молоденьких любит, проказник.
— А где они сейчас, вы говорите?
— Так не говорила ж. Поехали покупать купальник девочке, собираются на выходные рвануть на Большое Озеро там у нас дача в Чистенке.
— А деньги, извените что любопытствую, вы ему сами даете, или он подрабатывает где-нибудь? Всё же девушка — это всегда расходы. Кино там, мороженное.
— Ох, это даже уже в моем детстве устарело. Сейчас запросы у девочек несколько поменялись.
— Ну-у-у, тоже скажете, — шутливо оспорил весельчак, отставив пустую чашку, но тут же задумался с делано печальной миной. — Хотя может и так. Давно уже никого не водил... в кино.
— Ну, вы ещё очень даже...
— А можно мне ещё чаю, Софья Самуиловна? — громко прочистив горло, прервал Виктор эту... прям прелюдию уже какую-то.
— Конечно-конечно, Витенька. Вот. И возьмите печеньку. Вкусно? Вот и хорошо, — вогнала в краску рыжего эта коварная женщина, отчетливо показав, кто здесь настоящий мужчина, а кто просто мальчик, что Виктора не особо-то и заботило, но слегка обидно всё же было. — Что же касается карманных денег Славика, то у нас взаимозачет по итогам четверти. Он мне — хорошие отметки, я ему — гонорар за успеваемость, причем с о-очень прогрессивной шкалой. Так что мой ребенок, можно сказать, подрабатывает у меня же, предпочитая не прозябать хорошистом, а шиковать отличником.
— А за «неуды» вы, полагаю, ещё и штрафуете?
— Беспощадно! Крупные же выплаты четыре раза в год, а не за каждую оценку по-отдельности, способствуют развитию финансовой дисциплины и формированию накоплений на подобные случаи. Все по-взрослому.
— Ясно, спасибо вам большое за уделенное время и угощение, Софья Са...
— Для вас: просто Сонечка.
— Эм, в общем, нам пора. Всего хорошего.
— Заходите ещё. Я буду ждать, — от последних слов, а точнее интонации, даже Виктору непроизвольно захотелось как-нибудь заглянуть, но он, увы, удостоился лишь теплой, словно материнской улыбки. Ну и легкого пинка в спину от сдерживающего улыбку Петровича, когда с неуверенным видом пытался разобраться в своих желаниях, застряв на выходе.
— Ах да, забыл спросить, — остановился уже в дверях мужчина в сером костюме. — Вы не могли бы дать мне контакты Эль...
— Эльвиры Сомовой, — подсказала потянувшаяся к смартфону... Сонечка.
— Та самая: Сомова? — с непонятной интонацией переспросил, замерший с откровенно дежурной и даже несколько механической улыбкой на лице, так и не попросивший называть его Павликом, мужчина.
— Да. А Артурчик — её папа, — как само собою разумеющееся и всё объясняющее, сообщила очаровательная его собеседница.
— Тогда не нужно. Артура Германовича... кто же не знает, — закончил он явно не так, как намеревался сначала.
— Ну, тогда всего хорошего, — проводила гостя Силина.
— До свидания, — уже после закрытия двери себе под нос произнес задумчивый Павел Петрович.
— Генерал Сомов? — не удержался наконец, до того старавшийся не отсвечивать Виктор.
— Угу, брат Сашки, — то ли ответил, то ли сам для себя озвучил свои мысли вслух, пребывающий в задумчивости седоволосый, а затем встрепенулся и, чуть подумав, внёс немного подробностей о своих взаимоотношениях с родителем Элечки. — У меня с ним... ещё там, за речкой, не сложилось. Да и с братом они всегда были как кошка с собакой.
— Да, Александр Германович был жестким человеком. Профи. Многому научил, — словно припоминая, с немалым уважением отозвался Виктор о дяде Эльвиры, явно покойном.
— А брат у него полная противоположность, — невесело дополнил Петрович. — Политик в погонах.
— И чинах.
— Ты мне говоришь(хмыкнув)? Я почти на десять лет старше его и подполковник.
— Да вам же, Пал Петрович, плевать, — с интонацией, мол, нас не проведешь, озвучил своё мнение на сей счет рыжий.
— Плевать не плевать, а из-за подобного вот, дело страдает! — уже серьезно ответил его собеседник, добавив с некоторой, несвойственной ему жесткостью. — Страна погрязает в... Неважно.
— Так что с Силиным и Сомовой? — решил перевести тему молодой.
— Что-что? Проверять, конечно. Сомов не Сомов, а я Родине служу, а не... вот это вот, — едва не сплюнув в конце, проворчал старшой, а затем с хитринкой добавил, обрадовав «добровольца» почетным назначением. — Этим займешься ты, Рябов. Так что работай, Витя, работай.
— Понятно, — вздохнув, смиренно принял младшой.
— Что тебе там понятно? К аномалии веди давай! Так и не посмотрели ж.