Это моя земля!
Шрифт:
Объехав Посад по Ярославке и свернув с нее на узкую и плохо заасфальтированную объездную, выруливаю к перекрестку и старому, давно закрытому посту ДПС, что стоит буквально в сотне метров от центрального КПП «Вакцины». Связь с местной охраной Зиятуллин установил, еще когда отгонял от поселка погромщиков, так что вышли на нее и согласовали свое прибытие мы еще на подъезде. Остановившись у заколоченной и заваренной листами железа будки, вызываю охрану еще раз и предупреждаю, что УАЗ со стороны перекрестка – это мы. Получив подтверждение, мол, фары ваши видим, стрелять не будем, трогаюсь и неспешным зигзагом, объезжая выложенные перед КПП в художественном беспорядке бетонные блоки (не было их тут раньше, автобусная остановка – была, а вот блоков этих – не было: явно
В свет фар выходит из утреннего полумрака человек в трехцветке с автоматом на груди, и я, повинуясь его жесту, гашу фары и выхожу из машины.
– Приветствую, – тон у встречающего нас капитана вроде вполне приветливый, но автомат из рук он не выпускает и ближе подойти не спешит, – как там дела у спасителя нашего, Димки Сафиуллина?
– Дела у него отлично, жив-здоров, чего и вам, думаю, желает… Только его Сергей зовут… Зиятуллин, – максимально доброжелательно улыбаюсь я в ответ.
Проверочка, конечно, примитивная, на уровне чуть ли не детского сада, но вполне действенная. Капитан, явно успокоившись, только руками разводит, мол, вы парни взрослые, сами понимать должны. А мы чего? Мы все понимаем и не в претензии.
Ворота начинают неторопливо отползать в сторону. Я снова сажусь за руль и загоняю УАЗ на маленькую асфальтированную площадку сразу за будкой проходной.
– Какими судьбами к нам? – интересуется все тот же капитан, когда мы вчетвером выбираемся наружу.
– Человека одного ищем, из числа вашего научного персонала. Скуратовича Игоря Ивановича, – честно отвечаю я.
– Зачем он вам?
Что ж, вполне логичный вопрос. Приехали какие-то омоновцы, хотят забрать ученого. Я б на месте этого капитана тоже причиной заинтересовался.
– Да как сказать… Я и сам не знаю. У меня приказ простой: приехать к вам, найти этого человека и организовать ему сеанс связи с руководством учебного центра «Пламя». Все. Что и как будет дальше – пока и сам не знаю. Это, видимо, как раз от вашего Скуратовича и зависит.
Капитан понятливо кивнул.
– Хорошо. Ребята твои пусть тут, возле машины подождут. Мои парни из дежурной смены их пока чаем угостят. А мы с тобой давай до жилого корпуса прогуляемся. Связь-то как устанавливать будешь?
– Посредством технических средствов, – хохотнул я и продемонстрировал извлеченный из мародерки спутниковый телефон.
– Ого, – брови капитана удивленно поднялись, – кучеряво живете! Ну, пойдем.
На поиск ученого много времени не ушло. Скуратович оказался ранней пташкой. Когда капитан тихо постучал костяшкой указательного пальца по металлической пластине вокруг личинки дверного замка его комнаты, Игорь Иванович уже не только не спал, а даже собирался чаевничать на крохотной кухоньке. Еще один плюс закрытой и охраняемой территории, принадлежащей военным, – автономность. Пусть и не полная, но как минимум свет, отопление и водоснабжение – свои, да и продовольствия некоторый резерв по-любому иметься должен, все же не девяностые годы на дворе, когда армию едва на мелкие куски не растащили и этими самыми кусками – разворовали. Конечно, до былой мощи Союза – далеко, но от нищеты пятнадцатилетней давности оправляться начали понемногу. В общем, и тусклая лампочка под потолком на кухне горела, и черный пластиковый электрочайник синей подсветкой уютно ей вторил. Будто и не случилось ничего, будто прежняя жизнь продолжается. Разве что дикторы с телеэкрана не несли обычную утреннюю чепуху.
– А, Арсений,
– Да вот, Игорь Иванович, к вам люди приехали. Говорят – по делу. Пообщаться хотят.
– Даже так? – Ученый с интересом оглядывает меня. – И какие же вопросы возникли у спецназа к скромному вирусологу?
Как могу, объясняю ученому, кто я вообще такой и зачем к нему приехал. Выходит, и сам это понимаю, несколько коряво: приперся ни свет ни заря какой-то… кхм… деятель с бугра, собирается с кем-то созвониться, и только этот самый «кто-то» даст, наконец, относительно вразумительные объяснения. Ну, я надеюсь, что даст.
Скуратович выслушивает эту ахинею вполне доброжелательно и только руками разводит, когда я заканчиваю свой короткий монолог, мол, давайте, соединяйте, коль уж приехали. Снова достаю из мародерки спутниковый и с сомнением гляжу на висящие на стене кухни часы в виде расписанной под гжель стеклянной тарелки. Пятнадцать минут восьмого… Не рано? Все-таки генералу звонить собираюсь. Мало ли… Впрочем, судя по тому немногому, что я от Бати о генерал-майоре Лаптеве узнал, человек он умный и деятельный. Не Павлов какой-нибудь, прости господи, который (если историкам верить), начало войны банально проспал: к нему люди на доклады ломятся и телефоны обрывают, потому что немецкие пушки уже пограничные заставы с землей мешают, а адъютант всех разворачивает, мол, у товарища командующего округом по распорядку дня – сон, давайте-ка попозже. Так вот, Лаптев, как я понял – не из таких. Ну, раз так, будем звонить. Только для начала на подоконник присяду. «Иридиум» спутниковый – не моя старенькая мобильная «Нокия», в глубине квартиры сигнал может и не поймать. А на улицу тащиться что-то не хочется.
Похоже, в предположениях своих я не ошибся. Трубку взяли уже после второго гудка, а голос ответившего был вполне бодрым:
– Слушаю, Лаптев.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор. Прапорщик Грошев, ОМОН Сергиев-Посад, по поводу объекта «Парацельс»…
Услышав, какой оперативный псевдоним ему присвоили, Скуратович только фыркнул, но сравнение ему польстило, по лицу вижу.
– Вы обнаружили объект? – Слушая голос в трубке, поневоле хочется встать по стойке «смирно», сразу чувствуется – привык и умеет командовать человек.
– Так точно, товарищ генерал-майор, «Парацельс» сейчас рядом со мной.
– Хорошо. Грошев, этот человек чрезвычайно важен. Оставайтесь рядом с ним и ждите, в течение ближайших пяти – семи минут вам перезвонят. Передадите телефон «Парацельсу». И учтите, в случае необходимости «Парацельса» нужно защищать любой ценой; повторяю – любой. – Последнее слово Лаптев произнес с нажимом, давая понять, что в данном случае это не просто расхожее выражение, а прямой приказ: сам сдохни, всех людей своих положи, но объект спаси. Вот тебе и скромный вирусолог в слегка заношенном спортивном костюме и тапочках на босу ногу…
В трубке зачастили гудки отбоя.
– Ну что? – Капитану явно очень интересно.
– А фиг его знает, – на полном серьезе пожимаю плечами я. – Сказали ждать, через несколько минут перезвонят. Тогда отдам трубку профессору… Вы ведь профессор?
Скуратович иронично улыбается и отвешивает мне легкий полупоклон:
– И доктор наук в придачу…
– Серьезно, – уважительно киваю я в ответ, – а я даже в аспирантуру не пошел, хотя очень звали, чуть не за шкирку тянули.
Выражение лица ученого выглядит забавно. Не ожидал профессор, ох, не ожидал! Ну да, когда стоит перед тобой такое рыло, поперек себя шире, да еще и оружием с ног до головы увешанное и в броню упакованное, то первая мысль на тему его образования и уровня умственного развития: «Три класса церковно-приходской и младшие командирские курсы». А тут – аспирантура! Есть от чего слегка обалдеть. Но перейти к выяснению подробностей моей биографии профессор не успевает – в моих руках оживает и начинает пиликать «Иридиум». Вот тебе и пять – семь минут… Нет, точно этот человек кому-то сильно нужен!