Это моя земля!
Шрифт:
– Это точно, – согласно мотнул головой Дмитрий. – Я тут с «мышами» немного пообщаться успел… Так они говорят, несколько дней назад вот этот самый Пантелеев на Международном шоссе вице-премьера грохнул собственноручно. Тот, видать, по старой памяти поборзеть решил: мигалку врубил, крякалку… Ну ты сам понимаешь – художник Репин, картина маслом: «Разбежались, холопы, барин едет!»
– И что?
– И все, Боря. Так, говорят, и валяется его крутой членовоз в кювете, вместе с «геликом» охраны. А самого вице- и свиту да охрану его, наверное, давно уже по косточкам мертвяки растащили…
– Нормально так… Нет, дело понятное – накипело у людей в адрес «слуг народа»… Но вот охрану,
– Ну, не знаю, – чешет коротко стриженный затылок Митяй, – может, тут ты и прав, но, как один не самый глупый человек говорил: «Даже не стой рядом с пидорасами». Так что, если и были среди тех охранников нормальные люди, то попали они под замес чисто до кучи. Если ты хороший, честный и правильный – зачем на какого-нибудь ублюдка ишачишь? Зачем деньги у него берешь?
– Эк тебя занесло, Митрий! Знаешь, по мнению некоторых, и мы с тобой, получается, ничуть не лучше, раз правительство защищаем, а не на всяких «Маршах несогласных» с плакатами прыгаем; и зарплату от того же правительства получать не гнушаемся.
– Ты, Борян, не путай. Мы защищаем не правительство, которое только на моей памяти, при моей службе, менялось уже трижды, а закон. Может, и не всегда совершенный, но даже такой закон – лучше, чем его полное отсутствие или какие-нибудь шариатские суды, мать их. А недовольных чем-то – их при любой власти хватает… Все время кто-то где-то против чего-то протестует. И всегда уверен, что он – герой и борец с системой, а вокруг – либо верные соратники, либо лютые вороги, либо серое и ни черта не отдупляющее быдло, которое он и за людей-то не считает. Как по мне, так прежде чем что-то рушить, неплохо бы подумать: а сможешь ли ты на обломках что-то путное построить или так и останешься никому не нужным, грязным и голодным бомжом на руинах?.. А главное, – Дима глубоко вздохнул и махнул рукой, – кому это все теперь интересно? Сейчас у всех совсем другие проблемы. Кстати, Пантелеев как раз освободился, давай, дуй к нему, пока его кто другой не перехватил. Потом поболтаем еще.
Начальник разведки «Пламени» мне понравился сразу. Знаете, бывают такие офицеры, на которых только глянешь – и сразу видно: «Слуга царю, отец солдатам». Своего подчиненного перед вышестоящим начальством защищать, несмотря ни на что, будет до последнего, но если тот на самом деле накосячил, то потом, один на один, в тесном, так сказать, семейном кругу… Когда я срочную в разведроте служил, у нас в бригаде начальник разведки такой же был.
Как сейчас помню, приключился у меня один залетец… Впрочем, не суть. В общем, в штабной палатке наш Новгородский ревел раненым буйволом, доказывая, что я – лучший из людей, рожденных под этим солнцем, что все произошедшее – коварные происки моих недоброжелателей, я не виноват, меня подставили… И ведь доказал! Зато пятнадцатью минутами позже, уже у себя в палатке, натягивая на свои лапищи рукопашные накладки, он тихим и ровным проникновенным голосом, словно рассказывая мне большой секрет, сказал: «Грошев-на, сволочь ты этакая, я ни одного из своих бойцов-на вот уже двенадцать лет как пальцем не тронул. Но тебя, паскуда-на, я сейчас убью». Не буду врать – бил серьезно; понятно, что без цели убить или покалечить, но от души. И больше к упоротому мною косяку он даже на словах не возвращался ни разу. Провинился – искупил – забыли. А главное – всё только среди своих. «Что происходит в разведроте, в разведроте и остается».
Так вот, думается мне, что майор Новгородский с подполковником Пантелеевым прекрасно бы поладили.
– Здравия желаю, товарищ полковник [1] .
– И тебе не хворать, боец-на…
Заметив поневоле расплывшуюся по моей физиономии глупую ухмылку, Пантелеев слегка набычился.
– Извините, тащ полковник, просто у меня один старый хороший знакомец в такой же манере выражался. Такой же бывший матерщинник. Вас услышал – его вспомнил. Один в один, даже голоса похожи чем-то. Вот и не удержался.
1
Неписаное армейское правило: если нижестоящий по званию обращается к подполковнику, к которому относится с уважением, то приставка «под» в звании опускается. – Здесь и далее примеч. авт.
– А, тогда понятно-на. Знакомца-то как звали?
– Петр Дмитриевич Новгородский. Майор, начальник…
– …разведки в Софринской бригаде был. Помню-на, хороший мужик. Пересекались с ним в девяносто пятом под Самашками. Был там?
– Так точно, был, только вас, уж извините, не помню.
– Ну ты, боец, юморист-на, – широко улыбнулся, сверкнув ровными зубами, Пантелеев, – да тебе тогда не то что видеть, тебе знать о том, что я в природе существую-на, не положено было!
– Ну, так уж прямо и не положено… – как-то враз стало обидно мне за свою службу. – Позывной – «Вега»?
– Ого, – в глазах подполковника мелькает уважение, – в курсе?
– Если честно – то практически нет, – не стал врать я. – Один-единственный раз выдвигались ночью взводом на обеспечение выхода группы с таким позывным. С приказом в случае каких-либо проблем сдохнуть, но идущий за вами «хвост» если не обрубить, то на себя оттянуть и связать боем.
– И как-на? – Пантелеев явно заинтересовался.
– Да никак, собственно. – Я только руками развел. – Не только «хвост», но и саму «Вегу» так и не увидели.
– Так я и говорю-на – не положено было, – снова расплылся в улыбке он и протянул для пожатия широкую ладонь. – Подполковник Пантелеев, спецназ ГРУ.
– Прапорщик Грошев, Посадский ОМОН.
– А, так это ты, кажется, нам должен был сегодня какое-то биологическое светило-на привезти?
– И привез уже, и сдал под опись с рук на руки какому-то растрепанному и упитанному юноше неполных сорока лет. Роману, кажется.
– Что сказать? Молоток-на! Нам тут этот самый ваш Скуратович со всей его «научной бандой» очень даже пригодиться может-на. А ко мне ты по какому поводу?
– Так, собственно, по профильному, тащ полковник. Мне командир Отряда поставил задачу – как можно больше о происходящем вокруг выяснить. Кто, где, что да как? Кто чем дышит и от кого чего ожидать можно. Вот я и прикинул, что в «Пламени» лучше вас окружающую обстановку никто не знает. Решил обратиться за помощью. Не поделитесь информацией?
– А чего б не поделиться? Дело нужное-на. Опять же, ты мне про ваши тамошние расклады расскажешь, взаимообразно-на, баш на баш. Эх, жаль, Серега-на ушел. Ему б тоже послушать не помешало. Он тоже такой-на любознательный.
– Серега – это который с таким деловым автоматом? – Я решаю проверить свою догадку насчет возможного «партизана». – Из ваших?
– Ага, он. А вот по пункту два – ошибочка-на. Серега у нас военный в дальнем прошлом. А сейчас – так, партизанит помаленьку. Сам по себе мальчик-на, свой собственный.
– Это не про него мне кантемировцы на АЗС возле Солнечногорска страшные байки травили?
– Если страшные-на, – Пантелеев хмыкает, – значит, точно про него. Наш Крамцов – он такой. Ладно, пошли-ка ко мне в штаб-на, там и поболтаем. Обстоятельно, с картой и с горячим чаем. Не против?