Это моя земля!
Шрифт:
В Отряде я первым делом вломился в «аквариум» дежурной части и в максимально мягких «парламентских» (все же девушка рядом стоит) выражениях рассказал Сорокину, кто он есть по этой жизни. Стас типа извинился и даже попытался отбрехиваться, но так, без огонька и задора. Выглядывавшая из-за моего плеча Женька его заинтересовала явно больше, чем все мои претензии. Собственно, я его понимаю: вид у нашей валькирии, несмотря на запятнанную зеленкой щеку и серьезно пострадавший в бою камуфляж (а может, наоборот, благодаря им) – лихой и воинственный. И я б загляделся, чего врать-то самому себе. Поняв, что еще чуть-чуть – и Стас, несмотря на отлично заметный хронический недосып, прямо здесь и сейчас начнет строить девушке глазки, я вытряс (образно, понятное дело) из него распечатку с каналами связи с внешними КПП вокруг Пересвета и кодовой таблицей. На прощанье отвесил ему совсем слабенького, символического «леща» за то, что он забыл нас оповестить о столь важных изменениях, и пошел устраивать Женьку.
Если честно, то сначала я ее подумывал отвезти в Осинники, но, слегка покатав эту мысль в голове, решил – не надо. Во-первых, девушка может понять неправильно, чего не хотелось бы. Один раз я ее уже обидел, хватит. Во-вторых, как бы не наломала каких дров моя мама… Нет, она женщина золотая, но уж больно последние годы одержима разными безумными идеями на тему женить меня, молодого-красивого, пока я не стал старым, толстым и никому не нужным. Я ж из-за этого и в гости-то заезжать старался пореже и исключительно по делу. Потому как стоило только приехать – с ходу начинались разговоры о чьих-то замечательных племянницах, дочерях и прочих родственницах и знакомых, близких и не очень. Которые, все как одна, были настоящими «спортсменками, комсомолками и просто красавицами». Какое-то время я старался быть максимально вежливым, но однажды не сдержался и ляпнул что-то вроде: «Чего ж они, все из себя такие замечательные, да в девках-то до сих пор сидят? Не нужны никому?» Мама, помнится, дулась пару месяцев, но потом отошла, и все началось по новой. А тут, получается, сам привез бы девушку, да еще и такую хорошенькую… Нет, оставлять Женьку наедине с мамой и ее матримониальными «загонами» я что-то опасаюсь. Лучше – в Отряд. Там верный человек – сестра Тоня. Она, в отличие от мамы, из моего холостяцкого «социального статуса» трагедии не делает. Опять же по возрасту они друг к другу поближе будут. Тонька, конечно, малость постарше, но не критично. Вот и будут друг друга развлекать.
Ага, развлекать… Судя по Тониному лицу, вот только развлечений ей сейчас и не хватает для полного счастья. Вид у нее сейчас более чем красноречивый: глаза красные, нос опух… В общем – плакала, причем явно долго и точно не по пустякам. Ее вообще плакать заставить непросто. Это мы с ней в папу такие. Мама у нас мягкая и сентиментальная, а вот отец – стальной мужик, настоящая «армейская косточка». Ну и дети в папу уродились. Что я, гоблин непробиваемый, что Тоська… Как тот старый американский фильм назывался – «Soldier's daughter never cry». Вот это – точно про нее. «Дочь солдата никогда не плачет». Значит, что-то серьезное. Родителей я видел утром, когда из Осинников уезжал, опять же – наши во главе с Лиско там сели крепко. Не думаю, что беда оттуда пришла. Значит – муж.
Тоня, едва увидев меня, снова задрожала губами. Блин, вот везет мне сегодня на это дело, а! После Женьки плечо «горки» еще не просохло толком. Неужто опять? Нет, собралась.
– Что стряслось, Тось?
– Ромка, мать его…
В общем, с одной стороны, могло быть и хуже – Роман все-таки жив. Но с другой… Ситуация в Пересвете сейчас по организации предельна близка к какому-нибудь «военному коммунизму». В том смысле, что, как это в американских фильмах и книгах про разновариантные концы света принято формулировать: «Все гражданские права и свободы временно отменены». Переводя на нормальный русский: все работают либо по специальности, либо – куда направят, питание – в соответствии с пайком… Ну, в общем, практически как я сам все это в своей докладной командиру Отряда и разрисовывал. И опять же, в строгом соответствии с этим, за любые преступления, тем паче тяжкие и особо тяжкие, карать будут жестоко и незамедлительно, не разводя лишних сантиментов. Понятное дело, что понравился такой порядок далеко не всем. Хотя, врать не буду, я в прошлом, когда исключительно развлечения ради, в качестве «зарядки для мозгов», такую ситуацию пытался спрогнозировать, думал, что будет куда хуже. К счастью – ошибся. Большинству «диванных выживальщиков» и прочих «клавиатурных Безумных Максов» вполне хватило осознания того, что тот самый Большой Песец, о котором они так упоенно мечтали и который так красиво расписывали на форумах, наступил на самом деле. А они, вот удивительно, почему-то не превратились из излишне упитанных и одышливых лоботрясов среднего возраста, умеющих только в офисе сидеть да пиво по пятницам с таким же «планктоном» пить, в крепких телом и духом красавцев а-ля молодой Сильвестр Сталлоне или на худой конец Клинт Иствуд. И умение водить любые типы автомобилей не взялось из ниоткуда. И оружие, которое бесплатно выдали сердобольные военные, вызывает лишь некоторое недоумение из серии: «А что вообще с этой штукой делать?» – и откровенную боязнь, а вовсе не желание пойти и немедленно начать «грабить корованы». Ну да, с настоящим симоновским карабином самостоятельно разобраться – это совсем не то же самое, что полночи с таким же «специалистом» спорить о преимуществе прогрессивного калибра 7.62 на 51 НАТО над убогим «совковым» 7.62 на 54. Тут в «Википедию» или к Максу Попенкеру не залезешь, «мудрости» взаймы не скопипастишь… Да и где она, та «Википедия»? Интернет уже неделя скоро будет, как накрылся. Хотя и не обвалился в один миг, а отмирал по частям, на протяжении нескольких дней.
Беда в том, что далеко не все – «диванные». Есть и другие. Умные, грамотные, неплохо (а порой и очень даже хорошо) разбирающиеся в оружии и умеющие с ним обращаться. Достаточно толковые и осторожные, чтобы не связываться с криминалом, пока в стране все было нормально. Но внезапно решившие, что настало их время, едва только власть рухнула. Словом, обнаружились такие и в Пересвете. Не сказать, чтобы много, но нашлись. Сначала не борзели и не барагозили, вели себя тихо, приглядывались к ситуации, искали единомышленников. Потом получили оружие и боеприпасы… А затем решили, что порядок в Пересвете, установленный Отрядом, их совершенно не устраивает…
Хорошо, что наш Львов – мужик очень опытный и умный. Уж не знаю как (сам, понятно, не присутствовал, а Тоня толком ничего рассказать не смогла), но вчера поздним вечером, когда доморощенные «выживальщики», в стиле революционных балтийских матросов, толпой и бряцая оружием, приперлись к Львову и начали высказывать полковнику свои претензии, все едва не закончилось крупным побоищем. И только благодаря командиру стрельба так и не началась. О чем Батя почти три часа с ними у себя в кабинете беседовал – бог его знает. Но закончилось все относительно «травоядно». Сильно самостоятельные парни получили от Отряда «безвозмезддо, то есть дадом» полдюжины бронированных «Хантеров» из тех, что мы с парнями пригнали с Пожарской, два бронированных «Урала» «Звезда» и три здоровенных импортных автобуса. В «Уралы» им загрузили продуктов и боеприпасов; сами они погрузили в автобусы семьи, у кого были. И отчалили «жить своим умом» куда-то в сторону федеральной трассы «Холмогоры». По большому счету – и черт бы с ними! Да вот беда, кто-то из этих клоунов тренировался тут, в Отряде, в одной группе с Тонькиным Романом. И умудрился крепко прокомпостировать ему мозги. Хотя… черт его знает… возможно, и не пришлось там особенно стараться. Как тот доктор, которого в «Формуле любви» Броневой играл, говаривал: «Голова – предмет темный, исследованию не подлежит». Кто знает, что у Романа в голове творилось? Может, его и убеждать особо не пришлось? Да, я знал его как вполне нормального, отслужившего в армии парня. Любителя пострелять в карьере за дачами и пивка попить под шашлыки да анекдоты похабные потравить… И что? Полагаю, у какого-нибудь батьки Махно в его повстанческой армии половина была таких же, веселых и жизнерадостных. Что не отменяло всех прочих «прелестей» Гражданской войны вроде виселиц, в которых рядышком могли болтаться и «коммуняки», и «золотопогонники».
В общем, Рома ушел. И Тоньку с собой звал, причем настойчиво и упорно. Вот только сестра у меня всей этой «романтикой» не соблазнилась и ехать отказалась. Роман попытался было надавить силой. Но пытаться силой заставить сестру бойца ОМОНа делать что-то, чего она делать не желает, причем посреди базы этого самого ОМОНа, – это… как бы помягче… Не совсем умный вариант поведения это, чего уж там. Даже при условии, что ты ей – муж, а ее брата рядом нет. Друзья и сослуживцы у брата есть. Много. Очень сильно бить Романа не стали, но за ворота Отряда вышвырнули, как щенка нашкодившего. А Тоська осталась. И пребывает сейчас в весьма растрепанных чувствах…
Вот ведь блин! А я на нее так рассчитывал. Хотя…
– Жень, у меня к тебе просьба просто нечеловеческого размера, – отведя девушку чуть в сторону, шепчу ей я. – Видишь, что творится? А у меня – служба, от которой фиг кто освободит. Выручай, будь человеком, а! Побудь рядом и пригляди за ней, пожалуйста.
Блондинка пристально смотрит на меня снизу вверх, будто ожидая какого-то подвоха. Но какой уж тут подвох: за сестру я переживаю на полном серьезе, без дураков… Да и актерскими способностями бог не обидел, чего уж там…
Пару секунд помолчав, что-то обдумывая, Женька коротко кивает:
– Сделаю. Не переживай, «пятнистый».
– Спасибо, Жень. Пошли тогда знакомиться.
Антонине тоже уже явно интересно, что за вооруженную до зубов барышню привел старший брат, по глазам вижу.
– Тось, тут такое дело… Нужно хорошему человечку помочь обустроиться. Поспособствуешь?
– Грошев, когда я тебе помочь отказывалась?
– Да как-то не припоминаю таких фактов в своей биографии. Раз так – знакомьтесь. Тоня – это Женька, Женька – это Тоня. Дальше, думаю, сами разберетесь.
Нет, я понимаю, что такой способ представления – это хамство. Честное слово, понимаю! Но как представить Женьку сестре, я так и не придумал. «Девушка, которую я спас»? Офигеть, как скромно. «Знакомая»? Ну, в принципе, можно и так, но я суеверный, про «как вы яхту назовете…» помню отлично, и… В общем – не хотелось бы. Нравится она мне. Очень. Поэтому решил максимально сократить процедуру. Представил вас друг другу? Представил. А дальше вы уж как-нибудь сами выясняйте – кто, чего и как.
Угу, не тут-то было. Судя по сестриному прищуру (а он не предвещает вообще ничего хорошего), сейчас огребу я по полной, да еще и на урок хороших манер нарвусь.