Это мы не проходили
Шрифт:
После школы Митя Красиков и Лена шли рядом. Они были одинакового роста, и их можно было принять за одноклассников.
— Что вы ко мне прицепились? — сказал Митя грубо, не испытывая никакого трепета перед Леной.
— Хочу побывать у тебя дома, — ответила Лена.
— Зачем?
— Мне интересно.
— А я вас не пущу.
— Пустишь.
— Запру дверь перед самым носом, — не стеснялся в выражениях Митя.
— А я позвоню, и ты откроешь.
— Не открою.
— Откроешь.
— Им некогда.
— Вот я и хочу на них посмотреть.
— Я тоже хотел бы, но никак не удается, — съязвил Митя.
— По-моему, — сказала Лена, — ты всем на свете недоволен. Класс, например, у тебя хороший, а ты…
Митя перебил девушку:
— Вы еще с ним познакомитесь… поближе…
Он произнес это так многозначительно, что Лена воскликнула:
— Как страшно! И, конечно, всему виной Митя Красиков? Или есть личности посильнее?
— Как сказать.
— Тогда в чем же дело?
— Загадки детской психологии. Я, между прочим, сейчас в магазин пойду.
— В какой?
— В продовольственный.
— И я с тобой. Мне тоже надо.
Они проходили мимо знакомой «стекляшки».
— Может, опять сюда зайдем? — подмигнул Лене Митя.
— Если хочешь, — тотчас же согласилась Лена.
— Ладно, вон гастроном на той стороне, — пожалел Лену Митя.
На той стороне Лена увидела здание гастронома. Но его строительство еще не было закончено: стекла не отмыты от белой краски и, хоть здание уже украшала сверкающая вывеска, внутри него еще шли отделочные работы.
— Не туда смотрите, — и Митя показал на полотнище с надписью «Продмаг», которое висело над окнами первого этажа нового жилого дома.
Временный продмаг разместился в двух незаселенных квартирах. На лестничной площадке стрелки указывали, в какой из них находится бакалея, а в какой гастрономия. Митя и Лена зашли в бакалею. Импровизированные прилавки были установлены в двух комнатах квартиры. В дверном проеме квартирной кухни был прилавок штучного отдела, а в дверях ванной комнаты стоял столик с кассой.
Народу здесь оказалось много.
— Я, пожалуй, сюда попозже зайду. Мне ведь только хлеб купить, — сказал Митя и вышел из магазина.
— Я тоже забегу под вечер, — сказала Лена и поспешила за Митей.
— А если я вас начну по всему городу водить?
— Води.
— Пока вы с ног не свалитесь.
— Попробуй.
— Мы уже сейчас от моего дома за пять километров. Ну чего вы в первый же день ко мне привязались? Даже как-то странно. Вы же еще ничего толком про меня не знаете. Может, я вас в такое место заведу…
— В какое?
— В опасное. Думаете, у нас таких нет?
— Заведи.
— Ладно, вот мое парадное. Я на втором этаже живу, — опять сжалился Митя.
Проходя мимо вереницы почтовых ящиков, расположенных на стене вестибюля, Митя остановился у одного из них, настолько переполненного всяческой корреспонденцией,
— Между прочим, — сказала Лена, — все ребята в твоем классе носят длинные волосы, а ты короткие. Почему?
— Не беспокойтесь, — ответил Митя, — когда они подстригутся, я отпущу до плеч. Вот такие!
— Понятно, — усмехнулась Лена.
Митя открыл ящик, и на пол посыпались письма, открытки, пригласительные билеты.
— Неделю не выгребал? — поинтересовалась Лена.
— У нас каждый день так, — ответил Митя.
Лена, помогая мальчику поднять с пола рассыпавшуюся корреспонденцию, обратила внимание на то, что вся она была официальной, со всевозможными штампами, грифами и тому подобными знаками на конвертах.
Двухкомнатная квартира Красиковых, обычная для типовых блочных зданий, очень озадачила Лену. Когда Митя распахнул дверь и сказал свое ехидное «пожалуйста», он знал, что это произойдет.
Переднюю освещала мощная лампочка без абажура. Вдоль стен громоздились огромные связки книг, на одной из которых поблескивал пылесос со свисающим шлангом.
Когда Митя открыл дверцу встроенного шкафа, чтобы повесить Ленино пальто, оттуда начала валиться длинная ручка полотера, с верхней полки упала коробка с женскими туфлями. С трудом удержав все это и повесив наконец Ленино пальто, Митя швырнул свою куртку и портфель на пылесос и пригласил Лену в комнату, которая, по всей вероятности, была «общей». Обстановка этой комнаты — бестолково расставленный импортный гарнитур — не слишком удивила бы Лену, если бы не одно обстоятельство. От упаковки, в которой гарнитур доставили, были освобождены только самые необходимые предметы: письменный стол и несколько стульев. На тахте, еще не полностью избавленной от упаковочного картона, Лена увидела неубранную постель.
— Ты здесь спишь? — спросила Лена.
— Да, — ответил мальчик, пытаясь накрыть постель одеялом.
Посреди комнаты стоял чертежный стол. Книжные шкафы, журнальный столик, кресла — все это было обшито упаковочной фанерой и картоном с печатями заграничной фирмы.
— Вы недавно переехали? — спросила Лена.
— С год уже, — уныло ответил Митя.
— Наверно, мебель только что сменили? — догадалась Лена.
— Месяца полтора, — последовал ответ.
— Так, — протянула Лена, разглядывая люстру, пылящуюся на книжном шкафу, и гору книг, сваленных в углу. — Интересно живете.
— Живем как можем, — ответил Митя.
К абажуру настольной лампы липкой лентой была приклеена бумажка, на которой фломастером написано: «Митяй, котлеты и компот в холодильнике. Нас не жди. Целую, мама».
Другой рукой и другим фломастером приписка: «К мотоциклу не прикасаться. Отец».
— Ну вот, а у тебя хлеба нет. Пообедал бы, — показала на записку Лена.
— Это позавчерашняя. Я котлеты уже давно съел. Отец с матерью на мотоцикле в аул на какое-то обследование уехали, а мне только деньги оставили.