Это смертное тело
Шрифт:
— Фонтан жизни поднялся вверх так же, как тогда, когда Господь приказал Моисею ударить по камню. Из этого камня пойдет вода и утолит их жажду. Вода — это река, и река превращается в кровь.
— Кровь Джемаймы? — спросила Изабелла. — Кровь забрызгала вам одежду, когда вы вытащили орудие?
— Она была повсюду. — Он закрыл глаза.
— Довольно, — сказала его сестра.
«Вы с ума сошли?» — чуть было не вырвалось у Изабеллы, но это был не тот вопрос, который можно задавать сестре параноидального шизофреника. Изабелла практически ничего не услышала от этого человека, во всяком случае, ни одного слова, пригодного для произнесения в суде. Или для того, чтобы подтвердить предъявленные ему обвинения. Ее бы осмеяли, если бы она попробовала.
— Почему вы оказались в тот день на кладбище? — спросила она.
Глаза Юкио по-прежнему были закрыты. Бог знает что он видел за закрытыми веками.
— Это был выбор, который они мне дали. Охранять или воевать. Я решил охранять, но они ждали от меня чего-то другого.
— И вы решили воевать? Вы сражались с Джемаймой?
— Он не это сказал, — вмешалась Миёси. — Он не сражался с этой женщиной. Он пытался спасти ее. Хиро, она пытается исказить его слова.
— Я пытаюсь узнать, что произошло в тот день, — возразила Изабелла. — Если вы не понимаете этого…
— Тогда поверните разговор в другом направлении, — отрезала Миёси. Она повернулась к брату и погладила его по лбу. — Юкио, ты хотел защитить ту женщину на кладбище? Поэтому ты был там, когда на нее напали? Ты пытался ее спасти? Ты это хочешь сказать?
Юкио открыл глаза. Он смотрел на сестру, но, казалось, не видел ее. Впервые его голос прозвучал ясно:
— Я за ней наблюдал.
— Можешь рассказать мне, что ты видел? — спросила Миёси.
Он стал рассказывать, запинаясь. Смысл его речи был затемнен библейскими ссылками или образами, созданными больным разумом. Он видел Джемайму на поляне возле кладбищенской часовни. Она сидела на скамье, читала книгу, говорила по мобильному телефону. Потом к ней подошел мужчина. Темные очки и бейсболка — вот и все, что удалось узнать об этом человеке от Юкио Мацумото. Такое описание можно было приложить к четверти мужского населения страны, а то и мира. В нем так четко звучало «маскировка», что Изабелла подумала: либо Юкио Мацумото придумал его, либо у них наконец появился образ убийцы, абсолютно бесполезный. Изабелла не знала, чему верить. Но потом все стало еще запутанней.
Человек в бейсболке разговаривал с Джемаймой на каменной скамье. Юкио не мог сказать, сколько времени длилась беседа, но потом она закончилась, и человек ушел.
И когда он ее оставил, Джемайма Хастингс была жива.
Она снова заговорила по мобильнику. Один, два, три раза? Пятьсот раз? Юкио не знал. Но потом ей ответили. После этого она зашла за угол часовни и исчезла из его поля зрения.
— А потом? — спросила Изабелла.
— Ничего. По крайней мере, поначалу. Затем с той же стороны часовни вышел человек. Человек в черном…
«Господи, ну почему они всегда в черном?» — подумала Изабелла.
…был с рюкзаком, и он пошел к деревьям. Человек ушел от часовни, и больше Юкио его не видел.
Юкио подождал. Но Джемайма Хастингс так и не вышла на поляну. Юкио пошел поискать ее и увидел то, чего прежде не видел, — крошечную пристройку у часовни. В этой пристройке лежала раненая Джемайма, она хваталась за горло, тогда он и заметил орудие. Он подумал, что она пытается его вытащить, и помог ей.
Вот так и вылилась река крови из ее артерии, подумала Изабелла, она уже забрызгала желтую рубашку убийцы и начала вытекать с каждым биением ее сердца. Юкио не мог спасти ее. Не с такой же раной, как у нее, которая стала еще глубже, когда он вытащил орудие.
Если, подумала Изабелла, ему можно верить. Но у нее было ужасное чувство, что ему нужно верить.
Один человек в темных очках и бейсболке, другой — в черной одежде. Надо бы сделать фотороботы того и другого. Причем успеть их сделать, прежде чем явится Зейнаб Борн и помешает этому.
Глава 26
Робби Хастингс отправился в полицейское отделение Линдхерста и не встретил там никаких затруднений. Робби хотел настаивать на немедленных действиях, но оказалось, что в этом нет необходимости. Не успел он представиться, как его проводили в кабинет старшего суперинтенданта, где Закари Уайтинг предложил ему кофе и выслушал, ни разу не перебив. Уайтинг хмурился, но такое настроение было вызвано скорее горем Роба, чем вопросами, которые Роб ему задал, и не требованиями, которые он выдвинул.
— Все в руках Господа, мистер Хастингс, — сказал ему Уайтинг. — Вы должны были сообщить нам об этом и правильно сделали, что пришли.
Роб не понял, что было в руках Господа, и спросил об этом, прибавив, что они нашли билеты на поезд и квитанцию из гостиницы. Он знал, что это уже передано Уайтингу, и хотел знать, что сделал с этим старший суперинтендант. Что он решил в отношении Джосси?
Уайтинг снова его успокоил. Когда он говорил, что все в руках Божьих, то имел в виду, что он — Уайтинг — знает все, о чем ему рассказали, и все, что ему передали, находится в руках детективов из Скотленд-Ярда, приехавших в Хэмпшир для расследования лондонского убийства. Это означает, что билеты и квитанция, скорее всего, сейчас в Лондоне, он передал их через специального курьера. Мистеру Хастингсу не нужно об этом волноваться. Если преступление против сестры мистера Хастингса совершил Гордон Джосси…
— Если? — возмутился Роб.
…то мистер Хастингс скоро будет вызван в Скотленд-Ярд.
— Не понимаю, почему этим занимается лондонская полиция, а не вы…
Уайтинг предупреждающе поднял руку и сказал, что дело это запутанное и к нему подключилось не одно полицейское отделение. Почему этим занялся Скотленд-Ярд, а не полиция того округа, где была убита сестра мистера Хастингса, он не знает. Возможно, это связано с политической ситуацией в Лондоне. Уайтинг может только назвать ему причину, по которой этим делом не занимается его полицейское отделение. Причина в том, что убийство произошло не в Хэмпшире. Хэмпширское отделение, разумеется, будет содействовать, и оно уже сотрудничает с Лондоном. Они передали все, что у них есть, и передадут все, о чем узнают. Он еще раз заверил мистера Хастингса, что все делается для раскрытия преступления и будет делаться впредь.
— Джосси признает, что ездил в Лондон, — сказал Роб Уайтингу. — Я сам с ним говорил. Подонок сознался, что был там.
— Об этом тоже будет доложено лондонской полиции, — сказал ему старший суперинтендант. — Справедливость будет восстановлена, мистер Хастингс. И произойдет это очень скоро.
Уайтинг лично проводил Роба до приемной. По пути он представил его офицеру, занимающемуся связями с общественностью, сержанту из охраны и двум констеблям округа.
В приемной Уайтинг сказал дежурному, что, пока в Лондоне не арестуют убийцу Джемаймы Хастингс, ее брату должен быть в любое время открыт доступ к старшему суперинтенданту. Робу все это понравилось, и ему сильно полегчало.
Он вернулся домой и прицепил к машине трейлер. Взяв с собой в кабину Фрэнка — собака высунула из окна голову и свесила язык. — Роб выехал из Суэя и направился к участку Гордона Джосси. Узкая дорога и неуклюжий трейлер мешали быстрому продвижению, но Хастингсу это было неважно. Он думал, что в это время дня Гордон Джосси вряд ли находится дома.
Так оно и оказалось. Когда Роб задним ходом подъехал к загону, в котором паслись два пони из Минстеда, из дома никто не вышел и не остановил его. Отсутствие золотистого ретривера Джосси подтвердило, что дома никого нет. Хастингс выпустил Фрэнка побегать, но приказал веймаранеру держаться подальше, когда он будет выгонять пони из загона. Словно поняв хозяина, Фрэнк побежал к сараю, принюхиваясь к земле.