Это у меня в крови
Шрифт:
София рассмеялась.
– Юджи так хорошо думает о тебе, что порой я завидовала. Я ужасно хотела встретиться с Аней Великой.
Я напомнила ей, что мы на самом деле познакомились.
– На свадьбе? Это не было настоящим знакомством!
– возразила она.
– Я хочу узнать тебя, Аня.
– Она посмотрела на меня своими темными-темными глазами.
Я спросила ее, что она думает обо мне.
– Единственное впечатление у меня это физическое, и физически ты достаточно привлекательна, но твои ноги причудливо большие, - сказала София.
– А разве физическое впечатление
– Ты сказала так, потому что ты прелестна, - ответила она.
– Уверяю тебя, оно имеет большое значение.
София Баланчина была странной женщиной.
– Вы встречались с Юджи, ну, как парень с девушкой?
– спросила я.
Она снова рассмеялась.
– Ты спрашиваешь меня словно я твоя соперница, Аня? Я замужняя дама, разве ты не знала?
– Нет, у Юджи и у меня разные дороги.
– Я почувствовала как на моём лице вспыхнул румянец.- Я просто заинтересовалась этим вопросом. Мне жаль, если это было грубо, - сказала я.
Она покачала головой, но улыбка не сходила с ее лица.
– Это весьма американский вопрос, - сказала она. Я подозревала, что меня оскорбили.
– Я люблю Юджи очень сильно. И всё, что интересует его, интересует также и меня. То есть, я надеюсь, что ты и я будем очень хорошими друзьями.
Моя сестра и муж Софии присоединились к нам на кухне.
– Моя блестящая маленькая кузина сказала мне, что ей нужно домой учиться.
– проинформировал меня Микии.
– Я подумал, Аня, что ты хотела бы поздороваться с отцом перед тем как уйти.
– Заходи ко мне, когда разберешься со школой, - говорил мне Микки, пока мы поднимались два лестничных пролета до этажа, где умирал мой дядя Юрий.
– У него летом был инсульт, так что его трудно понять, - продолжил Микки.
– Ему сложно приходить в сознание, а если сознание к нему возвращается, он не узнает тебя. Врачи давали ему так много лекарств.
Я привыкла иметь дело с умирающими и немощными.
Шторы были задёрнуты и комната пахла сладко и зловонно, как в комнате бабушки перед ее смертью в этом году. Глаза Юрия были открыты, они загорелись при виде меня. Он протянул мне свою руку.
– А-н-н-н-н-я-я.
– Он выговаривал мое имя распухшим языком. Когда я подошла поближе, то увидела, что половина лица была парализована, а другая его рука навсегда согнулась в кулаке. Он взмахнул здоровой рукой в сторону Микки и медицинской сестры, которые были в комнате.
– Уйд-и-и-и-те! Ост-а-а-а-вьте н-а-ас одн-и-их.
Микки перевёл.
– Папа сказал, что он хочет поговорить с тобой наедине.
Я села в кресло у постели дяди Юрия.
– А-н-н-я-я-я.
– Его губы неистово двигались.
– А-н-н-я-я-я, и-д-д-и-и-и к-к-к а-ак-к-у-у.
– Мне жаль, дядя Юрий. Я не знаю, чего вы хотите.
– В-с-се-е н-о-ор-м-маль-н-но.- Его лицо было в слюне, но я не хотела оскорбить его, когда протерла ему лицо.
– Буд-де бо-о-ль-ьш-ша оп-п-а-ас. Ну-ж-же я-к-к. Як-к!
Я думала изо всех сил, чтобы понять его. Я покачала головой. Рядом у кровати стояла грифельная доска.
– Может быть, у вас получится написать?
Юрий кивнул. В течение нескольких минут он
– Мне очень жаль, дядя. Может быть, стоит позвать Микки. Он понимает вас лучше, чем я.
Дядя Юрий энергично покачал головой.
- А-х-х-х-а-а, о-ф-ф н-о-о ни-к-к-ком!
– Дядя Юрий схватил меня за руку и поднес к своему сердцу. Он вспотел и у него в глаза стояли слезы разочарования.
– Л-я-я-о-о-ф-ф.
– Любовь?- переспросила я. Я до сих пор не поняла, что он пытался сказать, но он кивнул с облегчением, потому как я поняла хотя бы одно слово. Свободной рукой я схватила с тумбочки салфетку и вытерла пот с его лба.
– Л-а-а-а-ф-ф, - повторил он.
– Тх-а-а-р-р.
Я почувствовала как его рука ослабла, а тело успокоилось. Сначала я заволновалась и подумала, что он умер, но он только уснул. Я положила его руку на грудь, а затем выскользнула из комнаты. На данный момент я снова избежала смерти.
На второй миле по пути домой я добавила ещё пункты в моем списке удач:
6. Я была достаточно молода, дабы исправить все свои ошибки, которые совершила.
7. Я сильная и могла идти туда, куда меня ноги несли.
8 .Все, что я хотела сказать любому живущему, я все ещё могла сказать.
– Ты не сказала ни слова с того момента как мы ушли. О чем задумалась, Анни?
– спросила Нетти.
Мы только дошли до окраины парка. (Глупо было отрицать, что парк стал безопаснее с тех пор как Чарльз Делакруа пришел в город со своей политикой уголовного наказания даже самых мелких преступлений.) Я обернулась к сестре. Хотя у меня не было инсульта, как у дяди Юрия, но мне было трудно выразить все, что томило моё сердце. Я хотела бы сказать ей, что люблю ее, что она для меня самый важный человек во всем мире, что я на самом деле сожалею о том, что обманула ее насчет «Свободы». Вместо этого я спросила её, что она хочет на ужин.
– Уже ужин?
– спросила она.
– Мы же только закончили поздний завтрак.
В понедельник, когда Нетти и остальные не-преступники находились на учёбе, я начала искать себе новую школу. Мистер Киплинг думал, что мне нужно подождать после проведенного в «Свободе» времени, а потом начать процесс поиска. Его теория была хороша тем, что мое заключение уже позади.
По предварительным данным Саймона Грина, было около десятка частных школ, похожих на Святую Троицу, и из этого числа восемь не допускали новых поступающих в старшие классы. Это составило в общей сложности около четырех школ, которые даже не рассмотрели бы мою кандидатуру. Еще одной проблемой являлось то, что я, по словам Саймона Грина, «Печально известная Аня Баланчина...прости, Аня, но это правда». СМИ, скорее всего, выяснит о школе, принимающей меня, что приведёт к плохой рекламе. После нескольких запросов у Саймона Грина оказался один реальный вариант, Лери Альтернатив в Ист-Вилидже, в нескольких минутах ходьбы от дома моего двоюродного брата. После полудня у меня назначено собеседование с ними. Мистер Киплинг сопроводит меня.