Это у меня в крови
Шрифт:
– Я не умею читать мысли, и конечно, не говорю, что согласен с ними, но да, я тоже так думаю.
– Может быть, директор-хиппи прав,- сказал мистер Киплинг.
– Может, тебе взять год отдыха.
– Но я не хочу брать год отпуска,- возразила я. Мне будет девятнадцать лет, когда я закончу, возможно, около двадцати, то есть я буду старой.- Я хочу закончить школу со всеми.
– Тогда стоит рассмотреть школы за пределами Нью-Йорка, - предложил Саймон Грин.- Люди не узнают кто ты. Частные школы в Европе, школы с подготовительными программами,
– Военная школа! Я...- Я даже не могла закончить мысль.
– Саймон, Аня не пойдет в военную школу, - мягко сказал мистер Киплинг.
– Я только предложил,- извинился Саймон.- Я подумал, что военные школы могут быть более либеральны по поводу допуска к учебе после пропуска семестра. Даже с учетом… аниной истории.
Моей истории. Я наивно полагала, что худшее из произошедшего - это мое пребывание в «Свободе», но оказывается, это не так. Я подошла к окну. Из окна «Киплинг и Сыновья» открывался вид на сквер парка Мэдисон. После наступления темноты все шоколадные дилеры собирались там. Я ходила туда вместе с папой, когда была маленькой. Там можно найти практически любой вид шоколада - бельгийский, горький, для выпечки, и, конечно, Баланчина. Это было тогда, когда шоколад был мои любимым вкусом в мире и перед тем, как он забрал практически всех, кого я любила и разрушил мою жизнь. Я выдохнула на стекло.
– Ненавижу шоколад, - прошептала я.
Саймон Грин положил руку на моё плечо.
– Не говори этого, Аня,- сказал он мягко.
– Почему я не должна так говорить? Это коричневая, уродливая, эстетически непривлекательная вещь. Он вреден для здоровья, вызывает привыкание, незаконен. Он горький когда это нужно, и слишком сладкий, когда дешев. Я честно не могу понять: почему кто-то работает с этой штукой. Если бы я проснулась завтра и в мире не осталось бы шоколада, я стала бы счастливым человеком.
Мистер Киплинг положил руку на другое плечо.
– Сейчас ты можешь ненавидеть шоколад, если хочешь. Но ты не сможешь на него повлиять. Твой дедушка был связан с шоколадом. Твой отец был связан с шоколадом. И ты, моя девочка, тоже с ним связана.
Я повернулась к своим адвокатам.
– Рассмотрите все варианты школ, думаю, я действительно не могу оставить Нетти. Если мы не найдем ничего, я могу идти работать.
– Работать?- спросил Саймон Грин.
– А какие навыки у тебя есть?
– У меня нет идей.
– Я сказала им, что мы сможем встретиться в конце недели, и направилась к двери. Я все еще ждала автобус на остановке, когда меня догнал Саймон Грин.
– Мистер Киплинг сказал, чтобы я сопроводил тебя домой.
Я сказала ему, что предпочла бы одиночество.
– Мистер Киплинг беспокоится о тебе, Аня, - добавил Саймон Грин.
– Я в порядке.
– Я попаду в опалу, если не пойду с тобой.
Подъехал автобус. На боку автобуса была нарисована реклама кампании: ЧАРЛЬЗА ДЕЛАКРУА В ОКРУЖНЫЕ ПРОКУРОРЫ. Изображаемое им супергеройское лицо растворялось в лозунге: «Великие города требуют великих лидеров». Я почувствовала себя больной. Я бы подождала другой, но расписание автобусов было непостоянным. Экспресс Чарльза Делакруа это то, что нужно.
Саймон Грин сел рядом со мной в задней части автобуса.
– Как ты думаешь, Чарльз Делакруа победит?
– спросил он.
– Честно говоря, я не так много думаю по этому поводу, - сказала я.
– Но я думал что ты и он такие хорошие друзья, - пошутил Саймон Грин.
Я не могла заставить себя смеяться.
– Я думаю, что его кампания на этот раз труднее, чем он рассчитывал. Но я говорю тебе, что он не столь ужасен, - сказал Саймон Грин после паузы.
– Я имею в виду, сердце у него на правильном месте.
– Сердце?
– я усмехнулась.- У этого человека нет сердца.
– Правда в том, Аня, что он может быть очень хорошим. Он много говорит о необходимости для безопасности города законов, которые имеют смысл.
- Мне все равно.
– Тебе не должно быть все равно, - возразил он мне.- Мне жаль, что ты потеряла своего парня из-за всего этого, но здесь, под рукой, есть более существенные дела. Чарльз Делакруа не просто отец Вина Делакруа, он популярнее всех, и никто не думает, что окружной прокурор это его конечная остановка. Он может стать мэром, губернатором и даже президентом.
– Как чудесно.
– Когда-нибудь я хотел бы сам попасть в политику, - сказал Саймон Грин.
Я закатила глаза.
– Вы действительно думаете, что лучший способ попасть в политику - это выступить в качестве адвоката старшей дочери организованного преступника?
– Да, - сказал он.- Я так думаю.
– Вы когда-нибудь мне это разъясните.
Смех Саймона Грина заглушил тошнотворный крик, затем зловещий стук. Моя голова склонилась на переднее сиденье. Прозвучали крики и автобус остановился. Саймон Грин схватил меня за руку.
– Аня, ты в порядке?
Моя шея немного болела, а в остальном я чувствовала себя хорошо.
– Что случилось?
– Похоже, мы врезались во что-то,- сказал Саймон Грин ошеломленным голосом. Я повернулась к нему. На правом виске была рана, потому что очки пронзили ему кожу.
– Мистер Грин, вы ранены!
– Ох, боже мой,- слабо сказал Саймон Грин.
Я приказала ему наклонить голову и держать ее в таком положении. После я сняла пиджак, чтобы пропитать кровь и остановить её.
– Все остаются в автобусе, - рявкнул водитель.- Здесь произошел несчастный случай.
Очевидно. Я посмотрела в окно. В центре Мэдисон-Авеню без сознания лежала девочка моего возраста. Её руки и ноги сгибались под неестественными углами. Хуже всего выглядела голова, чуть не оторвавшаяся от шеи. Только небольшой участок кожи удерживал её от обезглавливания.
– Саймон,- сказала я.
– Не думаю, что она будет жить.
Саймон склонился через меня посмотреть на место происшествия.