Этот дурак
Шрифт:
— Эээ…
— Цикл Карно?
— Нуу…
— Принцип относительности Галилея?
— Это…
— Электромагнетизм? — навис надо мной коршуном, заставляя отчаянно отклоняться. Еще немного, рухну прямо на пол под давлением собственной глупости. Ох, боже, зачем я пошла сюда? Надо было рисковать, идти на журналистику. Или на филолога. Русский у меня всегда лучше шел!
— Ладно, не знаю! — взвизгнула, понимая, что падаю. Сильная рука резко вернула в вертикальное положение, а желтые глаза насмешливо блеснули.
— То-то же, — усмехается
— Да будто кто-то просит, — вяло огрызаюсь, понимая, что его помощь мне и правда пригодится. Обалдеть, сдать экстерном то, что для меня стало смерти подобно. А в школе мне все таким кошмаром не казалось.
— Завтра в 14:00 у библиотеки университета, — снова напоминает, поворачиваясь, шагая в сторону лестницы. — Опоздаешь…
— Да помню я: грохнешь, — передразниваю, вытянув руки перед собой, словно из пистолета стреляю в спину Кришевского, представляя, как продырявливаю голову его рогатую. Не оборачиваясь, отвечает:
— Я все вижу!
Ай, глазастый какой. На затылке что ли третий глаз?
Акт 5 — О том, как пройти в библиотеку
— Степашка, колись, у тебя компромат на Кришевского? Ты видела, как он закапывает труп человека? Пытает щенят? Топит котят? Зарезал курицу для демонического ритуала при вызове своих слуг из Преисподней?
Рыжая парочка не отставала, вышагивая вместе со мной след в след по коридорам университета. Жутко хотелось спать, вчера промучилась почти до середины ночи, в попытке осознать происходящее.
Я и Ян.
Здесь где-то должен бегать работник приемного покоя психбольницы с транспарантом: «Степанова Злата Алексеевна. Палата номер 666». Мы не можем быть вместе. Произошло некое досадное недоразумение, то письмо не должно было попасть в мои руки.
Кстати, оно дошло до Ольги? Прямо интересно стало. Судя по настрою, наш местный демон по уши влюблен в Иванцову и сий факт как-то неприятно в отдалении скреб мне душу. Видимо быть на вторых ролях, пусть для виду, все равно обидно. Наверное, какая-то девичья логика: мне не надо, но пусть моим будет. Или зависть к Иванцовой, почему все парни вокруг нее? Будто Глеба ей мало!
— Так, Винтик со Шпунтиком, — уперла руки в бока, останавливаясь посреди лестничного пролета между вторым и третьим этажом, недовольно хмуря брови. Женя с Аркадием вытянлись по струнке, синхронно хлопая глазами, застыв в ожидании моих следующих слов. Тщательно обдумав мысль, все же выдала, наконец:
— Никто никого не резал.
Выдохнули, словно, правда, так думали. Нет, вот что за люди такие? Сразу худшее предполагать,
— Всего лишь застала его за жертвоприношением человека во имя церкви Дьявола, — добавила, делая вид, что разглядываю свой отсутствующий маникюр.
— Злата, блин!
— Степашка, ну ты ваще!
Тихонько посмеиваюсь,
— У нас просто любовь и хватит портить мои первые прекрасные отношения своими подозрениями, — строго выговариваю, сама себе не веря. Первым приподнимает бровь Аркаша, в ответ иронично интересуясь:
— И когда у нас несравненного Глеба сместил Кришевский с его аурой чудовищной?
Эээ, что за вопросы такие?
«Адекватные, но ты же у меня не совсем в этом состоянии», — заявляет мне мозг. Лучше бы тебе, серенький, помолчать. Никакого толку с тебя в нужный момент. Мог бы вчера выудить из пыльных чуланов памяти ответы на вопросы Яна. Тогда я хотя бы дуррой не выглядела бы. А то вспомни уже придя домой!
— Пути любви непостижимы, — поднимаю палец вверх, едва протискиваясь в коридоре, между двумя ребята с параллельного курса, бурно обсуждающими какую-то лабораторную. Хорошо, что у нас четыре окна перед кристаллохимией. Домой смысла идти нет, мне еще с Яном встречаться сегодня. Причем так, чтобы этих двоих в помине рядом не виднелось. Вряд ли Кришевский обрадуется лишним свидетелям, да и мало мы напоминаем влюбленную парочку.
— На тебя что ли одна из тех дурацких книжек, что ты читаешь, упала или как? — поинтересовался Жека, подбегая, касаясь ладонью моего лба. Пришлось отдернуть голову, шикнув на парней, прикидывая в голове план действий. Сейчас вот отделаюсь от них и в путь. У меня в запасе есть минут сорок точно перед нашей встречей с рогатым чудищем.
— Сами вы дурацкие, — бурчу, резко оборачиваясь, встав напротив них, складывая на груди руки. — Прекратите уже эти шуточки. Неужто сложно поверить, что во мне можно найти что-то хорошее?
Ей Богу, даже обидно. В меня, что ли влюбиться нельзя?
Парни замялись, переглядываясь, как-то опасливо, пихая друг друга локтями. Словно решая, кто первым выдаст суровую правду матку. Закатила глаза, топнув ногой в кедах, ожидая их приговора. Самой неприятно на самом деле, однако же, хочу знать. Вот такие мы девочки. И правду хотим, и не хотим одновременно.
— Понимаешь, дело не в тебе, Злат… — начинает с самого идиотского штампа в мире литературы и жизни Женя, но прерывается, когда Аркадией пихает его вновь, кивая куда-то мне за спину.
— Ну? — агрессивно рычу, пытаясь добиться хоть, сколько связного ответа, но замираю на месте, стоит самому долгожданному человеку в мире позвать меня по имени:
— Злата?
Мои глаза ставятся больше раза в два, а вот Сорокин с Ведюковым отчаянно указывают мне за спину, кивая туда, откуда доносится божественный голос Глеба Свиридова. Не могу пошевелится, пока Аркадией не схватил за плечи, разворачивая к мечте всей моей недолгой студенческой жизни. Смотрю в глаза его голубые, лужицей растекаясь от дружелюбной улыбки, растягивая губы в ответ. Наверняка похожа на влюбленную идиотку, но поделать с собой ничего не могу.