Этот дурак
Шрифт:
— Привет Глеб, — хором говорят мои друзья за меня, незаметно щипая за бок, отчего я вздрагиваю, выдохнув на автомате:
— Привет… гм… Я — Злата.
Тяжелый вздох позади, ощущаю себя еще большей дуррой. Судя по недоумению, исказившему прекрасные тонкие черты лица Глебушки, он тоже прикола не понял.
— В смысле, — бормочу, посмеиваясь, — шутка. Это шутка.
— Ааа, — кивает парень. Золотистый локон падает ему на лоб. Так и хочется протянуть руку, дабы убрать с глаз, но останавливаю себя, продолжая стоять, глупо улыбаясь. — Слушай, Злат, мы можем поговорить? —
— А ну кыш!
Затем снова возвращаюсь к состоянию желе, опять смотря в самое прекрасное на свете лицо, отмечая ровный нос, гладко выбритый подбородок и скользя по широким плечам. На нем сегодня белое худи с джинсами в обтяжку, хотя по мне запакуйся он в строительный мешок, остался бы таким же великолепным.
— Начинается, — хмыкает Ведюков словно с намеком, но я отмахиваюсь от них. Стоит им исчезнуть с поля зрения, как я чувствую нервозность. Зачем Глебу понадобилось разговаривать со мной? Мы толком и не знакомы, даже учимся в разных группах. Невольно верчу головой, понимая, что коридор снова пусть, словно по волшебству, никто не увидит и не доложить Иванцовой.
Хотя мы же не остросюжетном романе, чтобы за нами чьи-то подружки следили, верно?
«Тебе точно надо меньше читать», — фыркает мозг, заставляя немного качнуться, спрашивая:
— Ты что-то хотел?
Он морщит лоб. Даже морщины выглядят прекрасно, утонченно, элегантно. Не знаю, как обозвать еще. Просто влюбляюсь, кидая лишь один взгляд на этого парня. И плевать на высокий голос, порой раздражающий уши. Сравниваю с перезвоном колокольчиков, становится гораздо приятнее слушать.
— Хотел поговорить с тобой насчет Кришевского, — произносит как-то чуть брезгливо фамилию нашего университетского чудовища, а я вздрагиваю, от удивления открывая рот. Причем тут Ян вообще?
«Вы типо встречаетесь», — напоминает серенький. Типо — не считается никаким боком.
— Ты можешь мне верить, а можешь, нет. Но я обязан предупредить, — начинает издалека, чуть дергая ремень сумки, покусывая полную губу. Засмотрелась прямо, едва не пропустив следующую тираду. — Видишь ли, мы все втроем: я, Оля и Ян учились в школе. Некоторое время он подбивал клинья к Олечке, но после последней выходки с тренером, это окончательно разрушило общение между ними.
Стоп-стоп-стоп. Кришевский и Иванцова одноклассники? Вместе с Глебом? Это что за Санта-Барбара уровень Педунивер?
— … совершенно неуправляемый. Все время бегал за Олей, доставая своим вниманием, а та из жалости позволяла. С ним же никто в школе не общался. Странный, вечно злобный, огрызался с учителями и директором! Не шел бы на золотую медаль, давно поперли бы. Может и стоило, не случилось бы той драки, — продолжал Глеб, пока я брови хмурила.
Не знаю, что сказать, вот, правда. Жалость? Мне кажется, это не про Кришевского. Да тот взгляд Ольги на Яна в момент, когда мы встретили Ивана Федоровича, мало напоминал взор девушки, которая лишь жалела странного одноклассника. Скорее уж сожаление, некое
Впрочем, могу ли я судить? По-сути мы с Кришевским общались то пару дней. Причем восемьдесят процентов бесед наших состоялось из его угроз и моих неумелых шуток. И сам Глеб искренне верил в свои слова, пытаясь мне помочь, отчего на душе стало приятно. Он такой добрый! Настоящий принц из сказок. Только жаль не мой.
— Просто хочу, чтобы ты была осторожна, — схватил мою руку, сжимая в своей большой теплой ладони. Пока я таяла, будто фруктовый лед на палочке.
— Злата, ты хорошая девушка. Знаю, он может выглядеть и казаться милым…
Милым? Кришевский? Да три «ха-ха» он милым бывает! Разве что, когда спит зубами в подушку, а то вовсе ее жует в процессе.
Но мне плевать. Лишь чувствую, как Глеб притягивает меня ближе на шаг. Тело прошибает молнию, приятные мурашки бегут стадом по коже, я взлетаю ввысь над полом, пытаясь продлить самый счастливый момент в своей жизни. Свиридов задает вопрос, а я лишь могу смотреть на него, выдав короткое:
— А?
— Говорю: пообещай, что больше вы не будете общаться? — снова задает вопрос терпеливо, дождавшись моего кивка.
— Обещаю…
«Я снова в дверях, руки врозь, прости, что валюсь с ног.
Я снова пообещал, все, что смог, ведь это любовь.
Еще одной темной ночью, и каждый твой вдох.
И каждый твой выдох, кричит об одном.
Еще одним холодным утром, руки без слов.
Кричат об одном — это любовь»
Скриптонит со своей песней «Это любовь» заорал так неожиданно, что я не сразу поняла, что это телефон. В своих мыслях, шагала по красной ковровой дорожке, усыпанной лепестками белых роз, улыбаясь стоящей мечте возле алтаря. Папа держит меня под руку, вот Женя с Аркашей приветливо машут бутоньерками, а моя школьная подруга Ника снова шепчет: «Не забудь кинуть мне букет».
Вытаскиваю смартфон на автомате, не желая отпускать ладони Свиридова. Улыбаюсь, а он терпеливо ждет, пока отвечу на звонок. Не глядя на номер абонента, не смотря имя, провожу пальцем свободной руки по экрану, мягко мурлыча в трубку на волнах гормонов:
— Алло-о?
— Докуда дошла?
Голос такой, словно кот в ухо мурлычет. Приятный, с тихими, чуть прорывающимися низкими хриплыми нотами. Такой идеально подошел бы Глебу. Но незнакомец на том конце невольно выбил меня из колеи, заставив примерить свои голосовые связки на стоящего передо мной парня, совершенно не давая вникнуть в суть вопроса.
Да в него влюбиться можно было бы за один только баритон!
— Что значит докуда? — задаю вопрос, все еще пребывая в прострации, пока Свиридов озадаченно смотрит на меня.
— Не прикидывайся дурой, коала мелкорослая! У тебя осталось 15 минут. Можешь не спешить, если жизнь не дорога! — заорали на том конце, мигом спуская с теплых мягких облачков пинком на твердую землю. Улыбка сползает с лица, а до моего разума доходит осознание, с кем я только что говорила. Видимо медленно опускаю руку со смартфоном в руке, слыша вдалеке похоронную мелодию.