Этот мир не выдержит меня. Том 4
Шрифт:
Я бросил Лэйле в руки полоску сушёного мяса — оно нашлось в перемётной сумке, лежавшей рядом со Средним. Использовать девушку в качестве подопытного кролика было, наверное, не очень этично, но если припасы «пальцев» по какой-то причине непригодны в пищу, то лучше проверить это заранее. И желательно не на себе, а на той, кого и лопатой не перешибёшь.
Вопреки моим ожиданиям Лейла не стала спорить. Она осторожно откусила кусочек, сосредоточенно прожевала его и сразу принялась за следующий.
Кроме еды, в сумке находились относительно чистые бинты, пробитые «иглами» меха, ещё недавно заполненные водой, а теперь практически сухие, и какие-то непонятные зеленоватые комки, состоящие из ломких «нитей».
«Боугатая доубыча», как сказал бы Дру-уг. Особенно провизия… Жевать спрессованные водоросли и подозрительные куски обугленной плоти, которые морфан прихватил из дома, мне очень не хотелось. Да и перевязочный материал тоже лишним не станет — рана на боку периодически напоминала о себе неприятными покалываниями.
— Не бойся, маленький мой, — Лэйла прикончила мясо и протянула ладонь, требуя добавки. — Обычная ягнятина… Хотя погоди-ка… Погоди…
Девушка закатила глаза, прижала руки к животу, закряхтела и картинно упала на колени, имитируя предсмертные конвульсии. Прекрасное выступление… Прекрасное, но не очень убедительное.
— Не верю, — я вынес приговор её актёрской игре. — Больше похоже на запор, а не на отравление.
— Много ты понимаешь, дурачок! — фыркнула Лэйла, однако перестала заниматься ерундой и поднялась на ноги. — Ты в театре-то хоть раз был?
Лэйла задала вопрос, но ответ её не интересовал, поскольку уже через мгновение она затараторила:
— Хотя какой тебе театр? Туда ведь нельзя с оружием! А я, маленький мой, до шестнадцати лет не пропустила ни одной премьеры… Бархатный занавес, скрипучая сцена и запах яблок в карамели, м-м-м-м-м… Энни — моя служанка — всегда приносила их с рынка… — девушка мечтательно вздохнула, а затем вдруг добавила: — А ещё из нашей ложи было удобнее всего заглядывать в декольте актрисам, поэтому папенька её и снимал…
Интересно. Я сразу заметил в Лэйле некоторую «породистость», а теперь она своим коротким рассказом подтвердила, что не всегда была разбойницей. Служанка, собственная ложа в театре… Моя «подружка» явно родилась в семье с очень некислым достатком.
— А что случилось в шестнадцать лет? — негромко спросил я. — Ты разочаровалась в искусстве и нашла своё призвание в убийстве себе подобных?
— Нет, — усмехнулась Лэйла. — В шестнадцать лет я неудачно прогулялась по набережной и сломала ногу… А она, паскудина такая, возьми да исцелись на глазах у всего нашего городка…
Что же, всё встало на свои места. В сословном обществе происхождение зачастую куда важнее денег. И какими бы богатыми ни были родители девушки, у них вряд ли завалялись лишние десять тысяч золотых дукатов, чтобы оплатить обучение дочери в Академии магии.
А без обучения и предшествующего ему опечатывания дара перед Лэйлой вставал очень простой выбор. Либо покорно взойти на заботливо разожжённый братьями-инквизиторами костёр, либо бежать из родных мест… Причём бежать быстро, не оглядываясь, и туда, где практически отсутствует императорская власть. Например, в охваченное гражданской войной курфюршество.
Лэйла ехидно улыбалась, но это была попытка сделать хорошую мину при плохой игре. Глаза выдавали девушку с головой. В них читалось очень многое: и обида на родителей, отвернувшихся от дочери, которая, по сути, ничего плохого не сделала; и горькое сожаление о неслучившейся жизни; и вся та боль, которую ей пришлось испытать по дороге сюда.
Сильно сомневаюсь, что этот путь стал лёгкой прогулкой для избалованной девочки из богатой семьи. Тому, кто ел с золота, очень непросто привыкнуть к грязи, крови и дерьму. Неудивительно, что у Лэйлы случились неполадки с психикой.
А ещё теперь стало понятно, почему тот, чьё сердце стучало глубоко под землёй, решил приманить её образами спокойного семейного быта. Девушка мечтала о нормальной жизни… И я мог это использовать.
— Только не надо меня жалеть, маленький мой! Лучше дай мяса! — фыркнула Лэйла.
Девушке явно стало неловко. Похоже, она сама не ожидала, что решится на откровенность.
А вот для меня ничего удивительного в её поведении не было. Трудности сближают даже врагов, а мы с Лэйлой успели хлебнуть лиха.
— Если кого и нужно жалеть, — усмехнувшись, я бросил девушке ещё один кусок мяса, — то только тех, кому не повезло с тобой познакомиться… Представляешь, сколько людей остались бы в живых, если бы ты по-прежнему сидела в своей ложе, нюхала карамельные яблоки и любовалась на актёров в узких штанишках?
— О-о-о-о-х… — протянула Лэйла. — Про актёров в узеньких штанишках я совсем позабыла!
По губам девушки скользнула улыбка — мимолётная, почти незаметная, но она очень много значила. Впервые в ней не было затаённой злобы, ехидства или агрессии. Обычная нормальная улыбка обычного нормального человека.
Я улыбнулся в ответ. Это всегда помогает установить контакт.
Мне нужно переиграть Ворона, причём переиграть на подготовленном им поле. И Лэйле предстояло исполнить очень важную роль, в том спектакле, сценарий которого потихоньку «дозревал» в моей голове. Одна беда: роль эта непростая и весьма рискованная… И что-то мне подсказывало, Лэйла вряд ли придёт в восторг, когда узнает о моих планах.
Однако, как бы то ни было, я должен заручиться её поддержкой, и значит, стоит начать с малого. Ведь даже слона, как известно, лучше есть по частям.