Этот мир не выдержит меня. Том 4
Шрифт:
— Несмотря на юный возраст, ты удивительно проницателен, — съязвил Большой. — «Бабьим царством» злые языки называют маленькое баронство на самом краю Вольных земель — там, где суша встречается солёными водами океана. И в этих землях единолично правит единственная на всём западе женщина-барон — моя маменька.
Большой оживал буквально на глазах. С каждым произнесённым словом он говорил всё быстрее и быстрее.
— Всегда думал, что женщин-баронов принято именовать баронессами, — негромко, чтобы не сбивать собеседника, сказал я.
— В Империи — да, но не на Вольных землях. На Вольных землях женщины не имеют права на титул… Если они, конечно, не моя маменька.
Большой замолчал. Но на этот раз только для того, чтобы набрать воздуха. «Плотину» прорвало, и нас всех буквально «затопило» событиями из его прошлого.
Матушка Большого оказалась тёткой сурового нрава. Когда барон — её муж и по совместительству отец многочисленных детей — неудачно съездил на охоту, она не стала долго убиваться над телом растерзанного какой-то нечистью супруга. На скорбь просто не было времени.
Детей у барона хватало с избытком, но вот мальчик, к сожалению, был только один — будущий Большой. Но и он на тот момент ещё находился в утробе матери, что, по понятным причинам, несколько мешало принятию неожиданно открывшегося наследства. А многочисленные соседи тем временем с нескрываемым интересом смотрели на крохотные, но весьма богатые земли.
И ждать, пока на свет появится их законный наследник, они, разумеется, не собирались…
Поэтому, сбрив волосы и повязав голову окроплённым собственной кровью платком, что на Западе являлось символом траура, матушка Большого принялась за дело. Предчувствуя надвигающийся «шухер», она сперва заручилась поддержкой вассалов, наобещав тем всего, о чём можно только мечтать, и ещё капельку сверху, а затем взяла под контроль баронских гвардейцев.
Как ей это удалось, оставалось тайной, покрытой мраком. Потому как до этого момента считалось, что такое женщине попросту не под силу.
Однако маменька Большого стремительно рушила все стереотипы. Вместо того чтобы дожидаться нападения «голодных» соседей, она сама перешла в атаку — да так бодро, что за пару месяцев разбила по частям две армии, выиграв несколько серьёзных сражений.
Но на этом успехи по-настоящему стальной женщины не закончились. Показав силу, она продемонстрировала гибкость: с одними договорилась, других подкупила, а третьих стравила с первыми… В общем, когда Большой, наконец, соизволил явиться на свет, все вопросы были уже решены.
Нет, Чингисханом в юбке, способным объединить под своим началом разрозненных баронов, матушка Большого, конечно, не стала. Всё-таки чудеса даже в мире магии случаются очень редко. Но выбить место под солнцем ей определённо удалось.
И с того момента, как высокое дворянское собрание нарекло суровую тётку мужским именем, обнулив тем самым все возможные претензии, судьба Большого была предрешена. Из сына, наследника и опоры он превратился для маменьки в подрастающего конкурента. А конкурентов в опасном феодальном «бизнесе» принято устранять.
— Так ты, получается, барон, а не недомерок? — Лэйла посмотрела на своего воздыхателя новым взглядом.
— Барон без баронства, — улыбнулся Большой. — Но если хотите, то можете обращаться ко мне «Ваша милость», миледи.
— Не дождёшься, — отмахнулась Лэйла. Она пару секунд задумчиво смотрела куда-то вдаль, а затем поведала о планах на ближайшее будущее: — Значит так, недомерок, сперва я закончу Академию и стану старшим мастером, а потом мы поженимся и отвоюем для меня твоё баронство!
— Сомневаюсь, миледи, — ухмыльнулся Большой. — Боюсь, гвардейцы моей маменьки испепелят нас ещё до того, как мы приблизимся к крепостной стене…
— Не сомневайся, коротыш, — снисходительно сказала Лэйла. — Мой малыш нам поможет.
Уверенность, с которой девушка говорила о моей предполагаемой помощи, вызывала искреннее умиление. Разумеется, я не собирался влезать в конфликт между Большим и его суровой матушкой. Впрочем, куда сильнее опрометчивых слов Лэйлы меня заинтересовало нечто другое — гвардейцы.
Раз Большой провёл детство в баронстве, то он должен был кое-что знать об этих загадочных созданиях.
— Сожалею, милостивый государь, — поспешил расстроить меня коротышка, — но мне только раз довелось побывать в кузне, и я был так мал, что помню лишь звон металла и серебристые искры, падающие с потолка…
— И ты вообще ничего не знаешь? — прищурился я. Верилось в подобное с большим трудом.
— Ну почему же? Знаю, что гвардейцы барона Родриго боятся воды, а моя маменька никогда не отправляла своих гвардейцев в бой под палящим солнцем… Но, милостивый государь, нутро подсказывает мне, что ты задал вопрос не из пошлого любопытства. Поведай, с гвардейцами какого барона тебе предстоит иметь дело, и я попробую помочь!
— Об этом потом, — я качнул головой.
Большой правильно интерпретировал мой интерес, однако сказать сейчас мне было нечего.
Лэйла такой информацией не владела, и я понятие не имел, какой именно барон подвизался доставить Ворону призму. Но в том, что теперь коротышка отправится со мной на рандеву с гвардейцами, не было никаких сомнений. Если он, конечно, доживёт до этого судьбоносного момента.
Большой понимающе кивнул и продолжил свой душещипательный рассказ.
Пацанёнок рос, не показывая никаких выдающихся способностей. Ни стати, ни крепкого здоровья, ни магического дара… Лишь невысокий росточек, тоненькие ручки и хороший глазомер — единственное бесспорное достоинство, но этого было слишком мало.
Материнская любовь — и без того не особо сильная — с каждым днём становилась всё слабее, а шансы Большого дожить до совершеннолетия — всё меньше. Рано или поздно маменька непременно «приправила» бы обед сынули каким-нибудь не очень полезным для здоровья ядом. Ну или отправила бы ненужного отпрыска на охоту — как показывал плачевный опыт папеньки, занятие это было весьма опасное и трагическое происшествие вряд ли удивило бы хоть кого-нибудь.
Когда Большой научился читать, его тут же отправили на ПМЖ в замковую библиотеку. Не то чтобы кто-то сильно переживал за образование подрастающего пацана, вовсе нет. Просто баронесса там почти никогда не бывала, поэтому нежеланный отпрыск не мозолил лишний раз матери глаза.