Этрейтион: Маска для Артиста
Шрифт:
— Сильные удары нужно уводить в сторону, ученик или уворачиваться. Только идиот — ну или бравый рыцарь — будет стоять столбом, принимая на себя все удары. А на тебе я что-то не вижу блестящих доспехов. И вкладывать столько сил в один удар тоже не стоит — против тебя может стоять не такой идиот как ты, привыкший изображать из себя паладина в сверкающих доспехах, когда на нем только трусы.
Все это он вещал издевательски-размеренным тоном, кружа вокруг как стервятник
— И не выпускай из рук меч. Врагу наплевать на твою боль и слабость. Вставай и дерись!
Тут я, уже не сдерживая своих эмоций, высказал все, что думаю, и о нем, и о лесе вообще, и о методе таких тренировок в частности. Дойдя до родословной и чем ему заняться вместо советов. На что этот… нехороший человек только рассмеялся и стал полосовать меня клинками, нанося множественные
— Бросать оружие нельзя, жалкое породие на воина. Бери меч и сражайся!
Наконец, когда у меня горело все тело, я же сидел, сцепив зубы, и терпел, прекрасно понимая, что, даже подняв меч, не смогу нанести хоть какой-то урон этому садисту. Тогда в моей голове созрел план. Я стал подставлять под его удары в основном руки, точнее руку и ее огрызок, а когда он пошел на новый круг, резко крутанулся, разбрызгивая кровь. И сразу же рывком прыгнул на Древнейшего, пытаясь повалить. В голове билась лишь одна мысль: убить, растерзать, порвать глотку! Но он снова уклонился, хотя и не до конца: на секунду я смог схватить его и даже потянуть на себя, из-за чего он оступился и наступил на траву, выросшую где я сидел. А вот я приземлился очень неудачно: проехался всем телом по траве, сдирая кожу до мяса, она висела на мне лоскутами, но я уже не обращал внимания на боль. Я хотел только УБИВАТЬ.
Я достал из пространственного кармана свои кинжалы, два из них метнул в Древнейшего. Один он отбил мечом, а от второго попытался уклониться. Только он был не знаком с тем, что они могут менять свое положение в воздухе, и когда, казалось бы, он уже уклонился от ножа, тот чуток подкорректировал свой полет и порезал балахон на плече Учителя. Из пореза потекла зеленая жидкость. «Странная кровь»- промелькнула мысль. И только сейчас я заметил, что на левой ноге обувь и сам балахон чуть порваны, и на них такие же зеленые пятнышки. Видимо, мой прыжок все же не прошел для него без последствий. А значит, он не такой и неуязвимый. Вдохновленный своими результатами, не обращая внимания на текущую по моему телу кровь и боль, которая казалось бы пульсировала везде, я схватил лежащий в нескольких метрах от меня меч и кинулся в бой. Я рубил, колол, отражал, уклонялся и просто войдя в боевой раж. Можно сказать, я сошел с ума — я не обращал внимания на новые порезы, не беспокоился о том, что с каждым шагом раздираю свои ноги. Я просто бился, я пытался отомстить за свою боль, за свой страх, за свою прекрасную руку, в конце концов. Я услышал шум листвы, казалось, она поет мне песню, и я стал двигаться в темпе этой песни и даже еще один раз смог порезать балахон Древнейшего на руке, хотя и не дотянулся до плоти.
Конечно, не всегда я мог уследить за ударами Древнейшего. Нет, скорости восприятия хватало, иногда даже казалось, что я смотрю замедленную съемку от первого лица. Только вот мне приходилось следить за двумя мечами Древнейшего, и это получалось не всегда. Когда я, в очередной раз защищаясь, заблокировал удар Древнейшего, он вторым клинком нанес колющий удар в ногу, а потом этот гад еще и провернул меч в ране. И только я приноровился хоть как-то следить за мечами учителя, как он ударил лоу кингом (удар прямой ногой в бок бедра) по раненной ноге. Она в ту же секунду подломилось, и я поймал удар ноги в голову. А дальше — тьма.
Очнувшись, я зажмурился, ожидая почувствовать жгучую боль по всему телу, но ее не было. Открыв сначала один глаз, а потом второй, я обнаружил себя лежащим все на той же поляне, а рядом в позе медитации сидел Древнейший. Быстро осмотрев себя, я удивленно констатировал, что рука на месте, да и о ранах осталось лишь напоминание в виде новой, более светлой кожи. От созерцания себя и чуда исцеления, меня отвлек голос Древнейшего:
— Вставай, продолжим. Я и лес тебя подлатали, как я и обещал. Надо же, вначале я подумал, что ты никчемное разумное дерьмо, достойное лишь стать подкормкой для растений, но я ошибся. Может, и будет толк из тебя. Ты даже смог меня пару раз удивить, а это значит, что мозг у тебя есть, хотя ты почему-то прячешь его глубоко, в филейную часть, не пытаясь им работать. Но когда тебе надерешь эту самую филейную часть, он начинает соображать и пытаться защитить свое укрытие, хе-хе-хе. — Древнейший прервался, о чем-то задумавшись. Весь его монолог был каким-то отстраненным, будто он еще общается с кем-то еще и сосредоточен на чем-то. А потом до меня дошло, что он общается с лесом, тот шелестит и явно в разных интонациях.
— Что же, лес тоже считает, что из
И ад продолжился: Древнейший временами двигался с такой скоростью, что не поспевало даже мое восприятие, я мог заметить лишь размытое пятно. А потом он атаковал со слепых зон с обычной скоростью. Древнейший измывался надо мной как только можно, используя клинки, ноги, руки, метательное оружие. И даже растения, что вырастали из земли в мгновение ока и сразу же атаковали. А один раз вызвал химеру и ждал победы одного из нас, понятное дело, что победа досталась не мне. Но он на этом не успокоился, и с помощью хитрого заклятия восстановив меня, выпустил химеру снова…Победил я только с третьей попытки и то… Скажем так, я победил лишь потому, что существо сдохло чуть раньше, чем должен был откинуться я. Мне отрезали и отгрызали конечности, откусывали куски мяса, полосовали мечами. И так около пяти часов. Эти пять часов были часами боли и страдания, но чем больше я показывал слабость, тем жестче были удары, и приходилось силой воли преодолевать боль. Когда от ранений я уже не мог сражаться и падал на грани жизни и смерти — Древнейший лечил меня, и все продолжалось снова. Каждый кусочек моего тела познал боль, наверное, не поврежденными остались лишь два места — кожа под надетыми обручами возрождения от Древнейшего. Я даже пытался ими блокировать удары и иногда это получалось.
Несколько раз я смог различить на подсознательном уровне предупреждения леса и даже избежать с помощью этого атак. Не знаю, как, но просто в один момент, когда я двигался под шелест леса, танцуя по кровавой траве, я услышал лишнее звучание в шелесте листьев и понял, что так он пытается что-то мне сказать. Попытки понять, что именно он говорит, я бросил еще в первых двух часах занятий — слишком сильно отвлекало. И лишь услышав тревожные звуки в мелодии леса, я реагировал на угрозу. Но мне было далеко, очень далеко до понимания леса. Даже предупреждения об угрозах я не всегда слышал или вообще, понимал, что они были, только постфактумом, получив очередной удар из слепой зоны.
При этом, Древнейшему, видимо, мало было издеваться надо мной физически, он решил издеваться и морально: пояснял мои ошибки или на мне же показывал приемы. И ладно бы это, но при этом в его голосе было столько сарказма и яда, что можно было отравить не маленький такой город. Но и этого ему было мало, он временами вел часть рассказа с помощью леса. Когда он так говорил — через слово с лесом — получался вообще полнейший бред. При этом он утверждал, что это должно мне помогать.
Когда наступил поздний вечер и на землю упали сумерки, я остановился, ожидая новых ударов. Но Древнейший не нападал, он спокойно, и даже как-то благодушго, оглядел меня. Сначала я даже не понял, что не так с его речью. А потом осознал: тон его речи был слишком спокойным. Я так привык к его ядовитому сарказму, что спокойствие Древнейшего было для меня чуждым и необычным.
— Что же, ученик, сегодняшнее поверхностное ознакомление с программой обучения ты прошел, с натяжкой можно сказать, что успешно. Хотя бы не умолял меня остановиться, это уже характеризует тебя с хорошей стороны. А сейчас ты свободен. Выспись хорошо, дальше будет веселее, сегодня мы даже физическую разминку не провели. Ах да, тебе поесть бы, а то ты похож на поднятого скелета. Как раз у нас сегодня мясо с пустыми плодами. И мертвые яйца темных птиц. Так что восстанови свои силы. И тебе бы следовало поблагодарить лес, он заботится о тебе. Ты не заметил, что твоя кожа после прибытия в лес не требует смачивания? Это он создает вокруг тебя повышенную влажность. Правда мы и кровью неплохо увлажнили, хе-хе-хе, но все равно… Будь благодарен. До завтра, ученик — он кивнул и сам пошел на выход с поляны.
А я, дослушав и подождав, пока Древнейший удалится подальше, просто рухнул. Сил спросить, как мне самому выйти с поляны — просто не оставалось. Я валялся и смотрел на вечернее небо, пытаясь подавить желание почесать все тело и терпя боль. Мой дорогой учитель перед уходом решил не заморачиваться с полноценным лечением и просто кинул на меня заклятие лечения и регенерации. И хотя голова пухла от кучи вопросов, я был не в состоянии нормально соображать и с ними разбираться… Только главный вопрос набатом бился в голове: «Единый, во что я ввязался?…»