Этюд в багровых штанах
Шрифт:
Я приосанилась:
— Хорошо выгляжу?
— Выглядите вы как все, — Тамара Петровна не стала тешить иллюзий. — Просто работа у вас нервная. Что ни день, то новый стресс. — Она таинственно понизила голос: — Вы четвертая, кто пришел на это место.
— Остальные уволились? — пришлось изобразить жгучее любопытство.
— ИХ. УБИЛИ. — Мне показалось, или в ее голосе действительно прозвучали нотки удовлетворения. — И надо сказать, по заслугам.
— Почему? Они плохо работали?
— Работали они нормально, ничего плохого сказать не могу. А вот что касается личной жизни, то тут разговор особый. На первой — Лене — вообще клейма негде было ставить. По-моему, она поставила себе цель перепробовать всех мужчин в этой форме. Бесстыжая! Заходишь в кабинет к директору, а там она: юбка задрана, блузка расстегнута до пупа, ну, вы понимаете…
— Не
— Шлюха она была! — Тамара Петровна, как в кабинете стоматолога, выплюнула наболевшее с болью и тайным облегчением. — Господь ее и покарал. А ведь я ее предупреждала: коль встала на такую порочную дорожку, будь готова к неприятностям. Нашли ее в подъезде дома, голую. Перед тем, как убить, он еще и поразвлекался на славу. Непонятно, куда соседи смотрели.
— Может, ее не там убили? — наивное предположение было призвано в первую очередь отогнать пугающую мысль «Во что я все-таки вляпалась?».
— Ну, этого я уже не знаю. Там, не там, какая разница. Главное, что не в «Эдеме». — Моя собеседница от души перекрестилась, попав пальцами в глубокое декольте фирменной блузки. — После Ольги была Дина. Мать-одиночка. Я вначале ее жалела, знаешь, сколько козлов всяких по улицам ходит? — дождавшись моего кивка, Тамара Петровна продолжила: — Но потом присмотрелась как следует и поняла: шлюха еще та. Наши ее так и звали — Дина-Динама.
— Почему?
— Потому. Завлечет мужика, поматросит его, сколько захочет, а затем бросит с торчком в штанах. Динама, одним словом. Да ты не морщись, Стефания! — кадровичка вдруг перешла на «ты». — У нас все по-семейному. Что видим, то и говорим. Кто с кем спит, кто с кем пришел и в чем ушел, все на виду. Санта-Барбара местного розлива.
— А вам ее не жалко? Двое детей сиротами остались…
— Жалко, конечно. Молода. Хоть и шлюха. Ей бы жить да жить. Смерть опять же страшная: зарезали, как рождественского поросенка. Вся лестничная площадка в крови была. «Скорая» опоздала на несколько минут. Так и умерла в одиночестве в двух шагах от собственной квартиры.
— Дина — моя предшественница?
— Твоя предшественница Анна. Ее убили несколько дней назад. Задушили, как и Лену. Только не в парадном, а возле кафешки какой-то. Вчера вот на венок собирали. От фирмы. Мрут и мрут, понимаешь, никакой зарплаты не напасешься. — Тамара Петровна мне нравилась все меньше и меньше. Правильно говорят, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Кадровичка предпочитала промежуточный вариант — грязные сплетни: — Анна тоже шлюха, но только элитная. Просто так путаться не будет. Запросы слишком высокие. Может, за это и поплатилась. Ты бы видела, как она одевалась! Даже костюмчик бордовый на заказ пошила, так у нас все девчонки обмирали от зависти. Идет, бедрами покачивает, каблучками постукивает — и все кобели, которые есть в районе за ней, подняв хвосты. Мол, не надо ли чего?
— А милиция что говорит?
— А кто-нибудь видел ее, милицию-то? — Тамара Петровна всплеснула руками от притворного возмущения. Только нам этих проблем не хватало. Не успеешь устроить одну на работу, она уже на кладбище. А ты говоришь, милиция, да потом по отделениям затаскают.
— Есть за что?
— Ты, девонька, говори, да не заговаривайся.
— Извините, но просто любопытство разбирает: неужели вы сами не думали, кто их убивает?
— Маньяк, кто же еще, — кадровичка привычно оскалилась и потянулась за анкетой: — Хватит лясы точить. Ну, что заполнила? Завтра принесешь остальные документы. И про фотографию не забудь. Три на четыре, черно-белую. Приказ завтра будет готов. Можешь приступать. Все поняла? Вот и хорошо. Кто там у нас следующий?
Любопытно, однако. Версию Тамары Петровны разделял практически каждый второй сотрудник, по крайней мере, все, с кем мне удалось побеседовать в курилке и буфете. Первая жертва — Елена Зотова — была из разряда женщин, чье поведение можно назвать легким. Вторая — Дина Сергеева — обожала флирт, но очень редко доводила его до сексуального завершения. И, наконец, третья, Анна Федорова, предпочитала мужчин состоятельных, причем состоятельных во всех отношениях. С ними она была готова проводить все свободное время. Остальных ждала резкая и безоговорочная отставка. Общее у всех трех жертв было одно — сексуальная озабоченность. Ну, и убийца, конечно, поскольку теперь я не сомневалось, что всех трех убил один и тот же человек. Но за что? За чрезмерную распущенность и доступность? За отказ? За флирт?
Одновременно меня посвятили в тонкости новой должности. Тонкости мне не понравились.
Именно эти интересные факты я и прокручивала по дороге в институт. Любопытно, но никто из сотрудников не проводил параллели между убийствами. Большинство довольствовалось объяснением «несчастливой должности» и «распущенным поведением» жертв. Никто не знал про угрозы неизвестного. Неужели Ольга, Дина и Анна держали их в тайне? Но почему? Меня поразило и то, что многим сослуживцам данная тема вообще была неприятна и неинтересна, их больше интересовал размер моей груди и оклада. Размер груди я не скрыла, чего не скажешь о зарплате: чего не знаю, того не знаю. Вполне возможно, что работать я буду за красивые слова и любовь к рекламе. Почему бы скуповатому Газете не сэкономить на новой сотруднице?
И все же, проведя полдня среди незнакомых людей, я никак не могла поверить, что один из них убийца. Приятные, доброжелательные, они были не похожи на маньяков. Пора признать: я ни черта не понимаю в психологических характеристиках преступников. Да что я! Даже Чезаре Ломброзо, и тот не смог бы провести свой знаменитый тест на гениальность и помешательство — не на ком. Все белые и пушистые, без отклонений: ни тебе гениальности, ни помешательства. Скучновато, конечно, а что делать? Так что итальянский психиатр может спать спокойно: обойдемся и без его методик. Хотя разумное зерно в них все же было. Насколько я помню, Ломброзо полагал, что любой преступник есть дегенерат, отставший в своем развитии от развития всего человечества. Поскольку свое поведение он контролировать не в состоянии, поэтому наилучшая стратегия общества в отношении такого монстра — полная и безоговорочная ликвидация. Больше всего мне в этом учении нравится практический подход: процесс опознания дегенерата. По мнению Ломброзо, основными признаками, свидетельствующими об отставании в развитии и преступных наклонностях («атавистическими признаками») были сплющенный нос, низкий лоб, большие челюсти и т. д. Если верить итальянцу, то дядька Фима давно должен отправиться на сто первый километр, причем прямо на электрическом стуле. Слишком уж у него выдающаяся челюсть. Тетка в минуты нежности так его и зовет: «Мой крокодильчик». Кстати, недавно прочитала, что именно Ломброзо смог выявить, что некоторые преступления носят сезонный характер, а заодно предположил, что гомосексуализм один из факторов ведущих к преступности. Ну-ну, живи этот обличитель преступности в наши дни, голубое движение его точно бы четвертовало, или, в крайнем случае, кастрировало. Даже не знаю, что лучше.
Как бы там ни было, Ломброзо мне в этом деле не помощник. Искать убийцу придется самостоятельно, включив все свои способности — от интуиции до дедукции, хотя последней я вряд ли могу похвастаться. Но все же попробуем, хотя бы из уважения к памяти Анны. Стоп! О чем мы говорили в тот вечер? Помнится, она четко дала понять: искать убийцу нужно в агентстве. Именно там и притаился волк в овечьей шкуре. Оборотень в бордовых штанах. Джек-Потрошитель с тонкой ранимой душой.
Перспектива, надо признать, мало воодушевляет: согласно данным отдела кадров, в компании работает сорок человек. Это ж какую оперативно-розыскную работу придется провернуть! Да еще в столь сжатые сроки. Плюс придется прошерстить VIP-клиентов: кто знает, может именно среди них и скрывается сексуально-озабоченный тип, по каким-то причинам так невзлюбивший менеджеров рекламного агентства «Эдем».