Шрифт:
В Питере мокро.
Очередная порция дождей.
В лужах смазанные поцелуи фонарей. Особое удовольствие — наступить на них и пройти дальше.
Где-то неподалеку, на грязной лестничной площадке — она. Большеротая, сероглазая. На шее бьется жилка. Красный цвет ей тоже к лицу.
Сначала все было хорошо, а потом он ее убил.
И началась новая глава.
Сначала длинный сверкающий туннель, извилистый, словно жизнь алкоголика — взлеты и падения, потом пара формальных вопросов. К нам? Или уровнем ниже? Выбирайте. У них компания, у нас условия. Итак…
К вам, к вам! Все души в гости к вам!
После — БЛАГОДАТЬ! Навсегда.
Навсегда?
Скорая помощь должна вот-вот подойти.
Прежде чем захлопнуть лестничную дверь, он набрал «03». Из милосердия. Он не зверь, он человек.
Верую в тебя, Господи! Верую! Сегодня дежурит очень хороший врач. Может, он успеет к той, которая сейчас умирает на грязном полу. Это как повезет.
…От дождя блестит гладкая голова. Да, с волосами ему не повезло. Все остальное в норме: зубы, зрение, сила и ловкость. Подтянутый мужчина средних лет, у которого теперь все в полном порядке. «Эдем» может работать спокойно. Теперь ему ничто не угрожает.
На автобусной остановке объявление:
«Сдаю постель в этом районе. С завтраком или без завтрака, по вашему выбору. Звонить до полуночи.»
Он отрывает белый листочек, похожий на пропуск. До полуночи еще есть время. И теперь можно немного отдохнуть. До следующего аукциона смерти.
ГЛАВА 1
Оптимист говорит, что стакан наполовину полон. Пессимист считает, что стакан наполовину пуст. Нет, не так. Оптимист всегда найдет выход из тупика, пессимист уверен, что этот выход — вход в новый тупик. Опять не то, но теплее. Попробуем так: оптимист утверждает, что наш мир лучший из всех существующих, пессимист догадывается, что это действительно так. Уже ближе. Впрочем, тема оптимизма и пессимизма настолько благодарная, что можно без конца проводить параллели. Если, конечно, на то есть время и желание. Желание у меня есть, а вот времени в обрез. Если уж честно, времени совсем не осталось. Ни минуты, ни секунды.
В сложившихся обстоятельствах придется свернуть философские дискуссии о пользе и вреде оптимизма и перейти на пессимистическую программу действий. Кто «за», прошу поднять руки. Принято единогласно. В воздухе одиноко подрагивает моя рука.
Ну и ладно: пессимизм, так пессимизм, благо повод имеется. Скорей всего, стакан действительно наполовину пуст, а наш мир — лучший из всех существующих. Только кто сказал, что он хорош? Все относительно.
Мои проблемы также относительны. Кому-то они покажутся настоящей катастрофой, кому-то — ерундой, на которую не стоит обращать внимание. Правда, я еще не встречала человека, убежденного в том, что обвинение в убийстве — ерунда. Как минимум, подобное положение вещей будет сильно раздражать, максимум — обвиняемый впадет в истерику и начнет совершать одну ошибку за другой. Например, станет кричать на каждом углу о своей невиновности или, чего хуже, начнет собственное расследование. Возможен и некий промежуточный вариант: впасть в шоковое состояние и не реагировать на окружающий мир, лучший из всех существующих.
Что же мне выбрать? Минута на размышление.
А ведь каких-то два дня назад я была счастливейшей из женщин: дом — полная чаша, вполне дееспособный любовник, выполняющий любое желание, куча внимательных родственников и стабильное финансовое положение. Я работала деканом на престижном факультете культурных отношений, хотя давно созрела к тому, чтобы сменить место работы. Не из-за денег, исключительно из интереса. Справедливости ради признаюсь, что последнее время работала только для того, чтобы не умереть дома от скуки. Деньги мне не нужны: два бывших мужа за границей — в Англии и в Америке — прекрасно обеспечивали и, надеюсь, будут обеспечивать нашу дружную семейку. Причем делают они это настолько хорошо, что в отечественной прессе меня уже называют скромной российской миллионершей. Не совсем верно по факту, но, согласитесь, очень приятно. С детства мечтала быть миллионершей. Собственный самолет, яхта, дом на Багамах и пятнадцать шиншилловых шуб, опять же на Багамах. Только представьте: утро красит нежным светом Багамские острова, вокруг симпатичные аборигены и я — в шиншилловой шубе. Умереть, не встать! Все аборигены будут моими. Может, когда-нибудь моя мечта и сбудется. Кто знает… По крайней мере, бывшие супруги исправно платят алименты и при этом не испытывают финансовых угрызений. Живу я по средствам, скромно и экономно, чего не скажешь о моих родичах. Вот кто любит шикануть на широкую ногу. А нога у них ой, как широка. Дай только волю.
Был у меня еще один бывший муж — Ванька Иванов, первый по счету, обосновавшийся в Канаде. Он тоже не забывал про лучшие годы и молодость, которые ему практически безвозмездно подарила экс-жена. Увы, на этом источнике дохода пришлось поставить жирный крест: прошлым летом, когда Ванька вздумал навестить родные пенаты и подарить мне знаменитый изумруд Лукреции Борджиа, Иванова убили. Впрочем, это совсем другая история.
Родственники, доставшиеся от трех браков, открыли брачное агентство «Гименей отдыхает!». Как ни странно, но дело оказалось на редкость прибыльным. Дед Карл и бабушка Клара (наследство от первого супруга Ивана Иванова, того, кого, не так давно отправили в мир иной) заведуют организацией матримониального процесса, бухгалтерией и всеми кадровыми вопросами. Тетка Соня и дядя Фима (наследство Петра Петрова — второго муженька) занялись психологической и эстетической подготовкой кандидатов в женихи и невесты. Наконец, Ольга и два ее сына-близнеца — Коля и Толя (родичи от третьего брака — жена и дети) особой пользы не приносят, но зато регулярно действуют на нервы. Впрочем, я всегда могу от них скрыться. По задумке архитектора, наш дом поделен на две равные половины. На одной расположилась я, на другой — шумная родня вместе с Гименеем. На половине родичей еще прописаны золотые рыбки-пираньи, у меня обитают крокодил Гена и жаб Жбан.
Все это было вчера. Счастливая жизнь и никаких волнений.
Сегодня мне светит казенный дом годков эдак на десять, если повезет, конечно. Дееспособный любовник спешно пакует чемоданы, готовясь отбыть в неизвестном направлении. Родственников не видать, а по дому прошлось то ли торнадо, то ли цунами (я их вечно путаю). Ящики опрокинуты. Стулья сломаны. Цветы вытоптаны. Кризис жизни. Кризис отношений. Кризис.
Что ж, в своих бедах виновата сама. Не спорю. Кто просил открывать дверь незваным гостям? А уж если открыла, то молчала бы в тряпочку и не следовала дурацким законам гостеприимства: «Чувствуйте себя, как дома, гости дорогие! Кофе? Чай? Потанцуем? Поговорим?». Господи, ну, кто меня тянул за язык?! Кто вообще меня заставил ответить на этот судьбоносный звонок?!
В древности люди правильно говорили: «Когда все идет хорошо, оглянись по сторонам — не притаилось ли худшее?».
Худшее возникло на пороге дома в тот момент, когда мой любовник (или как он любит говорить — сожитель) оперуполномоченный Федор Федорович Федоров делал мне очередное брачное предложение. Шестое по счету. Предыдущие успехом не увенчались. Подозреваю, что Федоров решил потерять свободу после того, как на досуге я прочитала любопытную журнальную статью «Как сделать, чтобы любовник сделал предложение». Поскольку советы были не очень мудреными (никто, к примеру, не требовал, чтобы я исполняла кульбит в постели и травила любовника жареными мидиями в испанском вине), я решила испробовать их на практике. На протяжении вечера говорила только о футболе (причем ни разу не перепутала ЦСКА с «Зенитом»); необъяснимой прелести и повышенной сексуальности блондинок (сама я умеренно рыжая); раз в две минуты хвалила любовника за ум, честь и совесть нашей эпохи. В общем, не успела оглянуться, как процесс пошел. После легкого эротического ужина с прыгающими афродизиаками в салате, пылких объятий в джакузи и массажа левой ступни, у сожителя не осталось сил сопротивляться. Федоров сварился. Сдался. Капитулировал. Выбросил белый флаг и правое колено. Ему спешно потребовалось потерять свою свободу — здесь и сейчас, немедленно и бесповоротно. Если бы в данный момент рядом материализовалась тетенька из ЗАГСа, то он тут же сожрал свой паспорт от умиления и радости.
В общем, Федоров решил жениться.
На мне. Что, в общем-то, и понятно: других кандидаток поблизости не наблюдалось. Только я, жаба и крокодил. В сравнении с последними мои данные только выигрывали.
Лично я радости не испытывала. Свободу терять не хотелось, да и замуж, признаться, тоже не очень хотелось. Весь сыр-бор я затеяла только ради одного: проверить советы всезнающего сексопатолога-психолога-журналиста-женщины на практике. Проверила. И вот результат: разомлевший от еды и массажа Федоров с места в карьер поклялся в вечной любви и верности. Чмокнул в нос и предложил: «Давай поженимся, а то все так здорово!». Ну и где логика? Если здорово, зачем жениться? Вопрос остался без ответа. Федоров сунул мне под нос правую ступню для новой порции массажа и стал дожидаться, когда я скажу стыдливое «да».
Сказать «да» не успела, равно, как и сказать «нет».
В дверь позвонили.
Чертыхнувшись, я накинула халатик на голое тело, подошла к двери, посмотрела в «глазок» и зачем-то впустила в свою жизнь череду проблем и неприятностей.
На пороге стояла молодая и очень красивая женщина. Настроение у меня сразу испортилось. Не могу сказать, что внешне напоминаю бабу-ягу, побывавшую в косметическом салоне, но в присутствии более красивых и молодых мгновенно начинаю комплексовать. То объем собственной талии не устраивает, то длина ног кажется не идеальной, то облупившийся маникюр заставляет стыдиться и прятать руки в карманах. При виде прекрасной незнакомки комплексы полезли как дрожжевое тесто — быстро и необратимо. Сделав над собой усилие, я вежливо процедила: