Этюд в багровых штанах
Шрифт:
Он колдовал несколько часов. Спину ломило, от грима то и дело хотелось чихнуть. Но я мужественно терпела. Даже тогда, когда фигуру сжали тиски корсета. Грудь, всхлипнув, расплющилась, став одним целым с позвонками. После долгой дискуссии Кеша подобрал мне вещи из своего гардероба, благо мы были одного роста и комплекции. Правда, в ботинки пришлось напихать вату. Размер ноги у стилиста оказался не детский.
Когда я, наконец, взглянула в зеркало, то поняла: будь я женщиной, то, пожалуй, обязательно клюнула бы на этого сексапильного рыжего красавчика и элегантными усиками над верхней губой.
— Хорош, собака, — одобрил Кеша. — Может, тебе потом операцию сделать? Присоединишься к нашим.
— Не надо операции!
— О! Молодец. Чуть ниже голос… И все в полном порядке. Молодой, симпатичный мужчинка.
— То есть гей, внушающий оптимизм. Уйди, противный! — улыбнулась я в ответ и весело ткнула его в бок.
Кеша не успел ответить: из коридора раздался знакомый голос:
— Кеша, ты дома?
— Кто это?
— Моя большая любовь, — расплылся в счастливой улыбке Иннокентий. — сейчас я вас познакомлю. И ты поймешь, почему я выбрал именно эту большую любовь.
— Которую по счету? — недипломатично огрызнулась я, судорожно решая, как выкрутиться из щекотливой ситуации.
— Главное — не количество, а качество, — ответил Кеша. — Расслабься. Он член Клуба Адских Огней, следовательно, даст тебе необходимую рекомендацию. Уже вечером будешь охмурять своего любимого в нестандартной обстановке. Сказал — расслабься, значит, расслабься.
Терпеть не могу, когда мне говорят «Расслабься!» — я сразу же напрягаюсь.
Я напряглась и приготовилась встретиться с неизбежным: в комнату вошел банкир Каримов.
«Вуаля! Прошу любить и жаловать! Башню напрочь сносит!» — сказал во время презентации господин Гильотен.
Тишина. Сопение. Я закрыла глаза — сейчас как даст больно…
— Как дам больно! — бушевал банкир. — Кеша! Так подло изменить. И с кем? Какой-то рыжий смазливый прыщ! У него еще молоко на усах не обсохло, а туда же, в большую любовь. Кеша, счастье мое, как ты мог?!
Каримов рухнул на диван и зарыдал, как ребенок. Мы растерянно переглянулись с Иннокентием.
— Получилось, — радостно прошептал Кеша и бросился утешать безутешного любовника.
Я скромной идиоткой стояла посреди комнаты. Или лучше сказать — идиотом?
ГЛАВА 19
…Зуб Дина проспорила. Корнилов приготовил сациви и налил коньяка. В стеклянных объятиях растрепанные хризантемы. Дина, осоловевшая, тоже растрепанная, а в голове одна мысль: как тихо.
— Хочешь, поставлю музыку?
— Лучше тишину.
Закрыв глаза физически наслаждаться разделенным одиночеством. И рядом чуть слышный мужской запах. Флюид желания. Черт! Вот сейчас он подойдет, расплющит губы, сомнет грудь, и будет неинтересно.
На сжавшееся тело скользнул пушистый плед. Мужской запах-шорох стал глуше. И так вечность.
Дина открыла глаза. Одна. В полумраке, на столике ее очки, сумочка, из которой нагло высунулся гондон.
— Я, в натуре, не понял, мы, как, надеваться будем или нет.
Что ж, пойдем спросим.
Корнилов сидел за компьютером, тыкая указательным пальцем в клавиши. Рядом дымился чай.
— Ты ко мне приставать будешь или нет?
— А надо?
— Здрасьте, а позвал зачем.
— Поговорить хотел. Уже забывать стал, что с женщиной можно говорить. Это такая редкость.
Дина была готова ответить тем же. Действительно, умный мужчина, не распускающий к тому же руки, большая редкость. Раритет.
Правда, иногда у таких раритетов случается антиквариат посредине, но здесь, похоже, не тот случай. Косой взгляд на фотографию в рамке.
— Корнилов, а кто твоя жена?
Корнилов сладко потянулся.
— Жена.
— Ну, это, допустим, было понятно с самого начала. Она работает?
— Угу. В больнице
Дина вертела в руках фотографию.
— Рамка красивая. А сейчас она где?
— Это так важно? Ну, в командировке.
— Ты ее любишь?
— Люблю. Тебя это обижает?
— Нет. Муж должен любить свою жену. А она тебя любит?
— Наверное. Почему тебя это так интересует?
— По женщине судят о мужчине. Известная истина.
— Тавтология.
— Не дави интеллектом. Я и так на работе устаю. Слушай, а почему мужики в отсутствие жен тащат в дом какую-нибудь смазливую пигалицу.
— Ты не смазливая пигалица. Ты женщина. Холодная, исковерканная. Почему позвал? Во-первых, действительно поговорить захотелось. А во-вторых… — Корнилов отхлебнул чаю и взглянул на гостью. Та сидела в кресле-качалке, закрыв глаза и мерно покачиваясь.
— Самоутверждение. Вот ты. Ноги обалденные. Грудь красивая. И тебя устраивает то, какая ты есть. Тебе вообще ничего не надо, лишь бы все оставили в покое. А вот мне трудно доказывать каждый день, что я умный, красивый и к тому же гигант в постели.
— Кому доказывать?
— Себе. А так тебя привел, вроде и сам в это поверил. Даже если и не переспим.
— А не переспим?
— Ты же не хочешь. Кстати знаешь, как тебя в отделе прозвали?
— ?!
— Динамой. Мужики даже диспут устраивали, говорили, что у тебя манера такая: напроситься в гости, поесть, попить, повеселиться. Потом сказать: извини, милый, я сегодня не в форме, и уснуть в чужой постели.
— Я не люблю секс.
— Знаю. Ты и не должна его любить. У каждого своя история. У тебя история Динамы. У меня — мужика, который очень хочет заняться с Динамой сексом. Я тебя хочу.
— И давно ли?
— Не очень, но очень хочу. Но давно хотел спросить, тебе нравится использовать мужиков?
— Я их не использую. Они меня кормят и дают ночлег на ночь, я даю им свое тело. Тоже на ночь. Равный обмен. Не всегда они меня кормят тем, что мне нравится, так почему я всегда должна быть в форме?!