Этюд в багровых тонах (сборник)
Шрифт:
– Засвидетельствовать? Но что?
– Мою подпись и дату. Дата – самое важное. Петерсон, от этого может зависеть моя жизнь.
– Дорогой Смит, вы говорите вздор. Настоятельно советую вам ложиться спать.
– Напротив, никогда еще я не говорил так обдуманно. И я обещаю лечь спать, как только вы подпишете.
– Но что это?
– Здесь описано все, о чем я вам сегодня рассказывал. Я хочу, чтобы вы это засвидетельствовали.
– Хорошо, – сказал Петерсон и поставил свою подпись под подписью друга. – Пожалуйста. Но для чего это нужно?
– Я попрошу вас сохранить эти бумаги и предъявить их в том случае, если меня арестуют.
– Арестуют? За что?
– За убийство. Не исключено, что это произойдет. Я хочу быть готовым к любому развитию событий. У меня есть только один выход, и я намерен воспользоваться им.
– Ради Бога, не нужно опрометчивых действий!
– Поверьте, любые другие действия будут еще более опрометчивыми. Я надеюсь, что вам не придется больше из-за меня беспокоиться, но мне будет спокойнее на душе, если я буду знать, что у вас хранятся бумаги, в которых я описал мотивы своих действий. Ну а теперь я готов внять вашему совету и отправиться на боковую. Утром я хочу быть в лучшей форме.
Аберкромби Смит был опасным врагом. Медлительный и уравновешенный в обычной жизни, в те минуты, когда было необходимо действовать, он менялся совершенно. Для достижения поставленных перед собой целей он использовал те самые решительность и уверенность в своих силах, которые отличали его в работе и учебе. Смит решил отложить надень подготовку к экзамену, однако не сомневался, что день этот не будет потрачен зря. Не сказав своему гостеприимному хозяину ни слова о своих планах, уже в девять часов утра он был на пути в Оксфорд.
На Хай-стрит он зашел к оружейнику Клиффорду и купил крупнокалиберный револьвер и коробку патронов центрального боя. Шесть из них он зарядил в гнезда барабана и, сняв оружие с предохранителя, положил его в карман сюртука. После этого он зашел к Хасти. Мускулистый гребец завтракал, на столе перед ним стоял прислоненный к кофейнику последний выпуск «Спортинг таймс» [111] .
– О, доброе утро, Смит, – приветствовал он приятеля. – Выпьешь кофе?
111
«Спортинг таймс» – еженедельная английская газета, посвященная спорту (преимущественно лошадиным бегам). Основана в 1865 г., прекратила существование в 1932 г.
– Нет, спасибо. Я хочу, чтобы ты пошел со мной, Хасти, и сделал то, что я тебя попрошу.
– О чем речь, конечно.
– И захвати с собой тяжелую трость.
– Ого! – не без удивления воскликнул Хасти. – У меня есть охотничий хлыст, которым можно свалить с ног быка.
– Хорошо. И еще кое-что. У тебя есть набор ампутационных ножей. Дай мне самый длинный.
– Вот, держи. Я вижу, ты на тропу войны вышел. Что-нибудь еще?
– Нет, этого достаточно. – Смит положил нож во внутренний карман сюртука и направился к двери. – Мы с тобой люди не робкого десятка, Хасти, – сказал он по дороге. – Я думаю, что сам сумею справиться с этой работой, но ты мне нужен для подстраховки. Я собираюсь потолковать с Беллингемом, и, если бы мне пришлось иметь дело с ним одним, я бы, разумеется, не стал к тебе обращаться. Но, если вдруг ты услышишь мой крик, поднимайся наверх и бей хлыстом из всех сил. Ты все понял?
– Хорошо. Я поднимусь, если услышу твой крик.
– Так, оставайся здесь. Это может занять некоторое время, но никуда ни шагу, пока я не спущусь.
– Можешь на меня рассчитывать.
Смит поднялся по лестнице, открыл дверь в комнату Беллингема и вошел. Беллингем сидел за столом и сосредоточенно писал. Рядом с ним, среди экзотических восточных вещиц, возвышался прислоненный к стене саркофаг с биркой «Лот 249». Внутри находился его страшный обитатель, застывший в угрожающей позе. Смит неторопливым внимательным взглядом окинул комнату, прикрыл за собой дверь, повернул торчащий в замочной скважине ключ, вытащил его и положил в карман. Потом прошел через всю комнату к камину, чиркнул спичкой и зажег огонь. Беллингем молча наблюдал за его движениями, на его раздутом лице читалось не только удивление, но и еле сдерживаемая ярость.
– Я вижу, вы здесь чувствуете себя как дома, – наконец заговорил он.
Смит не торопясь сел, положил свои часы на стол, достал из кармана револьвер, взвел курок и опустил его себе на колени. Потом вытащил ампутационный нож и бросил его на стол перед Беллингемом.
– Итак, – холодно произнес он. – От вас требуется всего лишь разрезать эту мумию. Приступайте.
– Только и всего? – насмешливо бросил Беллингем.
– Только и всего. Мне сказали, что закон не может вас покарать, но у меня есть свой закон, который все поставит на свои места. Если через пять минут вы не приступите к работе, клянусь Создателем, я прострелю вам голову!
– Вы собираетесь убить меня?
Беллингем привстал, лицо его сделалось бледным как мел.
– Да.
– Почему?
– Я хочу положить конец тому злу, которое вы творите. Одна минута прошла.
– Нов чем я виноват?
– Я это знаю, и вы это знаете.
– Что за вздор!
– Две минуты прошло.
– Но назовите причины. Вы сумасшедший… Опасный для окружающих. Я не обязан портить свою собственность. Это бесценная мумия.
– Вы должны ее разрезать и сжечь.
– Я не буду этого делать.
– Четыре минуты прошло.
Смит взялся за револьвер и устремил на Беллингема холодный непреклонный взгляд. Когда секундная стрелка часов почти завершила круг, он поднял оружие и положил палец на спусковой крючок.
– Хорошо, хорошо! Я сделаю это! – закричал Беллингем.
Торопливым жестом он схватил со стола нож и принялся кромсать мумию отточенным лезвием, часто оглядываясь на своего страшного гостя и смотрящее прямо на него дуло. Сухое тело мумии под острым лезвием хрустело и потрескивало, от каждого удара в воздух поднималось густое облако желтой пыли, и давно высохшие благовония и втирания медленно оседали на пол. Неожиданно с сухим треском хребет мумии развалился, и фигура рухнула на пол беспорядочной кучей коричневых конечностей и кусков тела.
– Теперь в огонь! – скомандовал Смит.
Пламя взметнулось вверх и загудело, когда в него легли сухие, похожие на хворост останки. В небольшой комнате сделалось жарко, как в паровозной топке, лица мужчин покрылись потом, но один из них все так же продолжал работать, а второй не сводил с него глаз. Густой жирный дым повалил от огня, и воздух наполнился тяжелым запахом жженой смолы и паленых волос. Через четверть часа от лота номер 249 осталось только несколько хрупких обугленных обломков костей.