Ева и головы
Шрифт:
— Как видишь. В таком состоянии он уже седьмой год. Только немного усох без пищи.
Девочка подумала, что сейчас этому седоволосому старику в тиаре просто проблематично дотянуться до еды. Ему бы, возможно, не помешал длинный язык, как у лягушки.
У Эдгара в голове было что-то большое и загадочное. Но уж точно не щёчки господина барона. Он смотрел на Валдо свиным взглядом, тем самым, который его маленькой спутнице никак не удавалось разгадать.
— Тогда что я могу совершить для его светлости? — спросил цирюльник.
— Ты сможешь пришить эту голову к другому телу?
Девочка всё ещё пряталась за спинкой стула —
— Почему именно я?
— Почему?
Валдо приподнял бровь. Ева готова была стоя аплодировать театральности, небрежной отточенности этого движения. Если бы, скажем, Валдо был беден — он мог бы работать в уличном театре поднимателем брови, а потом и поднимателем брови на бис.
— Мы долго следили за тобой, — провозгласил он. — Твоё имя на слуху, костоправ, твои умения известны… Я знаю, что вы проезжали Хефен, и…
— Какое?
— Что?
— Какое имя?
Валдо замешкался, и девочка поняла, что он не знает имени Эдгара. И лишь секунду спустя, когда Эдгар вновь заговорил, она поняла, что он вообще ничего не знает.
— Упоминая рекомый Хефен — миновали мы три-четыре дома в полудне пути от города — если это он, то здесь только одна дорога. Ты, слуга своего господина, не знаешь кто я. В первый раз ты увидел меня только сейчас, на улице, среди нищих.
Валдо дёрнул кадыком, отрывисто и совсем не по-благородному. Руки его покоились на поясе, одна — в непосредственной близости от кинжала. Ева готова была уже замерять это расстояние количеством своих пальцев и, если то окажется угрожающе небольшим, постараться стать самым маленьким живым существом на свете, затеряться среди лоскутов пыли и осыпающегося с кочерги, которой помешивали в камине угли, жирного пепла, а потом постараться найти выход наружу, к тёплому носу Господа. В таких страх домах просто обязаны быть потайные ходы!
Эдгар, похоже, ничего не замечал. Он всего лишь хотел знать, каким клином летят журавли. То есть — всё, что Валдо мог рассказать.
Хозяин стоял спиной к Еве, но девочка буквально почувствовала, как поползли вниз его брови.
— Так и есть. Ты снова спросишь, почему я пригласил именно тебя? Тогда я отвечу. Вы только прибыли, вы стараетесь быть незаметными, целиком полагаясь на судьбу. Что ж, судьба вас нашла. Трепещите.
Девочка действительно затрепетала, потому что все это мужчина сказал совершенно не меняя голоса. Дешёвые трюки с голосом и мимикой не произвели бы никакого эффекта — братья частенько пытались напугать её своими крикливыми эмоциональными голосами, разыгрывая перед маленькой сестрёнкой настоящие спектакли. Эдгар же только покачал головой.
— То есть, живыми мы отсюда не выйдем?
— В любом случае, нет. После того, что было сказано и было, несмотря на дивное отличие между правым и левым твоими ушами, услышано.
— К епископу не лежит наша дорога, так же и к городскому смотрителю за порядком. Доноса не будет.
Жесты Валдо оставались мягкими, голос, как в сумраке мерещилось Еве, шёлковой ниткой свисал изо рта.
— Даже если пойдёте — никто не поверит клевете на один из самых уважаемых домов города. И от кого! От бродяги, который вряд ли помнит даже, где
Эдгар лишь кивнул. Валдо вежливо ждал, наблюдая смену задумчивых гримас на лице цирюльника.
Наконец, великан сказал:
— В таком случае я жду чистосердечного рассказа о любых тайнах касательно твоего господина и права задавать любые вопросы.
— Вот это разумное решение… постой-ка! О тайнах?
— Мечтаешь ты о том, чтобы твой господин вновь ездил верхом, не так ли?
Лицо Валдо изменилось. Теперь была его очередь сделать выбор, а Эдгар спокойно ждал. Ева, которая всё это время пробиралась к великану от одного укрытия до другого, словно паломники, идущие по полной стервятниками и тиграми пустыне к горе Синай, наконец проползла под нужным стулом и подёргала Эдгара за ногу. Спросила:
— Ты на самом деле хочешь, чтобы тот старик убил тебя топором?
— Маленькая сойка, загадка! Загадка не мерещится тебе в том, что голова некого господина восседает себе на стуле и выглядит так, как будто готовится откушать застолья? Бред чёрного козла!
— Он был ревностным слугой Господа, — вставил Валдо. — Вы должны были бы о нём слышать, если бы немножко больше следили за новостями и слухами. Сейчас уже мало что осталось, но когда-то о бароне фон Кониге ходили тысячи разных историй! Его боялись даже крысы в казематах принадлежащих язычникам крепостей.
Эдгар как ни в чём не бывало продолжал, выставив перед собой палец и словно загородив таким образом враждебность на лице Валдо:
— Тем более такого, который был ревностным слугой небес и чтил заповеди Иисуса. В нём до сих пор держится божья искра, искра души. Значится, неправда была моя, когда — помнишь, Ева? — говорил, будто животворящий свет исходит из печени. Значит, нужно понять, в каком месте я ошибался. А кстати, где его тело?
Ева выглянула из-под стула, и увидела, что мышца на левом лице её великана зашлась в безумном танце, а рот кривится в ухмылке, словно его натягивала невидимая тетива.
— Его не смогли сюда доставить, — покачал головой Валдо. Нижняя губа выдвинулась вперёд, показывая лёгкую растерянность — не такой реакции он ожидал от пленника. — А теперь всё уже кончено. Сгнило, как и полагается любой бренной плоти. А голова, вот, целёхонька.
— Я возьмусь помочь твоему господину, — Эдгар поднялся. Ева слышала, как натягиваются и ослабляются в его теле, судя по звуку, настоящие канаты, и в очередной раз сравнила Эдгара с римской машиной. — И постараюсь докопаться до первопричины. Ты же, в ответ, тоже возьми на себя обязательство не перечить мне и делать всё, как я скажу. Прикажи принести инструменты. Они в повозке. Начну прямо сейчас… если, конечно, твой господин уже отужинал.