Ева в деле!
Шрифт:
На них и залипла, собственно.
Потупила, потупила… и полезла первой.
Напоминаю - во мне булькал градус! В тот период я в принципе пила довольно часто, пытаясь смириться с участью бомжихи.
Короче, целуемся мы, целуемся. Хорошо так целуемся, зачётно. Эмаль на зубах трескается, искры сыпятся - всё как положено. Я на запале, стопов с его стороны не чувствую, уже тянусь к полотенчику…
И понимаю, что тишина. Не стоит у него на меня.
Тогда по башке и шарахает озарение: какого ж чёрта-то я творю?! Нашла, где искать кандидата на перепихон, идиотка.
Да даже если бы и стояло, дальше то что? Замутили бы? А если бы не выгорело? Тогда всё - прощай, ночлег. Обоюдный дискомфорт никому был бы не нужен.
В общем, пришлось скоренько идти на попятную, рассыпаясь в извинениях. Мол, и бес попутал, и алкашка попалась палёная, и вообще, дура я озабоченная.
Конфуз вышел ужасно неловкий, но думаю, ничего. Если я его хоть сколько-то зацепила и его "неподъёмчик" чистая случайность, сам попробует повторно яйца подкатить…
Но нет, не попробовал.
Ни через день, ни через два, ни через неделю.
Так все флюиды сами и сошли на нет. Что ещё хоть как-то могло между нами вспыхнуть, коротнуло и перегорело. Момент был упущен.
Уж в каком виде я только перед ним не прыгала - захотел бы, давно раком нагнул. Но не захотел. Этот дурень лишь прикалывается и пошлит.
– Тетя-тетя Кошка, выгляни в окошко, - стучат мне в маленькую форточку, которые строители советских времён любили врезать между ванной и туалетом.
Уже забравшись в ванную, смываю мыльную пену с глаз и недовольно выглядываю из-за шторки.
– Придурок, да?
– разглядываю на запотевшем стекле нарисованную виселицу и человечка уровня таланта: палка, палка, огуречик - вот и вышло… что-то.
– Покажи фанатам сиськи. Иначе он с горя повесится, - ржёт торчащая на фоне всего этого морда.
Опять, падла, с ногами забрался на крышку унитаза. Я ж только её отмыла!
Показываю средний палец и скрываюсь обратно за шториной, слыша ехидное: "Ну а вдруг бы прокатило".
Чего ему там должно было прокатить? Фанаты уже видели мои сиськи. Всю меня видели. Хлипкие замочки санузла имеют свойство не до конца защёлкиваться, а я никак не научусь перепроверять эту незначительную деталь.
И опять же - ничего. Никаких решительных действий, так что выводы напрашиваются сами собой. Придётся смириться с тем фактом, что в мире существует мужчины, которые меня не хотят.
Обидно, конечно, ну да ладно. Оно и к лучшему.
Усё. Сама помылась-отмылась-прихорошилась. Раковину с сантехникой тоже до блеска вылизала, а самое главное - зеркало оставила на десерт, как финальный штрих.
Иронично, если вспомнить, что именно с него всё и началось. С утра пошла зубы чистить, поняла, что отражения собственного за подтёками брызг не вижу и.... понесла-ась.
– Ну что, припадок закончился?
– Игорь уже на кухне, сидит за ноутом. Обедает и попутно работает.
А, да, забыла сказать.
– он, типа, удалённо подрабатывает. Винду там переустанавливает, программы ставит, от вируса чужие компы чистит. Порой столько интересного в чужих папочках находит, что мы просто валяемся.
– Ага. Генеральную уборку официально объявляю закрытой. А очередное складирование барахла… - швыряю мокрое полотенце, которым вытирала волосы на девственно пустой стул.
– Официально открытым. Первый пошёл.
– Оно и видно. Тебе маман звонила, пока ты плескалась, - протягивают мне мой старенький телефон с сеткой трещин в углу.
– Или не плескалась, уж не знаю. Ты не даёшь подсматривать: чем занимаешься с душевой лейкой.
– Если очень интересно, как этот процесс работает - загугли, - присаживаюсь на край обеденного стола, делая перезвон.
– Там такое добро в целые серии объединено.
– Какое добро?
– мама на том конце тут как тут.
– Мастурбация в порнушке.
– Мерзость.
– Ну да. Ты ж святая, такую гадость не смотришь. Только с любовниками на практике изучаешь, но это ведь совсем другое.
– Не дерзи.
– Не дерзю. Всего лишь высказываю мнение.
– Эй, - шикает на меня Игорь, когда я утаскиваю с его тарелки пельмень. А следом ещё пару-тройку. Или пять… - Свари себе сама!
– Не жмотничай, - облизывая испачканные в майонезе пальцы, показываю ему язык и переключаюсь обратно на натикивающий секунды вызов.
– Женщина, которая зовётся матерью только потому что я вылезла из её утробы - чего надо?
Увы, но отныне исключительно так.
А ведь раньше она вполне себе была и "мамочкой", и "мамулей". И оставалась бы ей даже после повторного брака, я ж не ханжа - всё понимаю. Каждый имеет право на женское счастье и достаток, к которому привык и который не готов потерять.
Мой отец был сволочью и эгоистом, никто не спорит. И любил он только себя - это тоже факт. Именно его тиранские замашки нас и объединяли с матерью, и я была уверена, что за отсутствием триггера эти отношения лишь станут крепче, НО…
Я не учла одного маленького нюансика - моей родительнице просто нравится роль жертвы. Потому, что? Правильно: от одного абьюзера-арбузера она тупо перескочила на другого.
Как итог: для неё ничего не изменилось, а вот мне пришлось мириться с новыми порядками и ультиматумами отчима. Не говоря о его придурке-сыне, решившего, что новая игрушка отпора не даст и с ней можно развлечься.
Последнее терпеть уже было невмоготу.
– Подъедь. Нам нужно поговорить о том, что ты устроила вчера. Я давно так не краснела от позора.