Евангелие от Джексона
Шрифт:
«Пушка», — подумал Финик и огромным усилием воли заставил себя не наложить в штаны. Ножи со звоном упали на кафельный пол.
— Шаг назад, быстро!
Команда была выполнена, Забудский ногой оттолкнул ножи к стенке. Затем раздался звук, напоминавший хруст сухостоя: невольные затворники не могли видеть страшного удара по лицу пистолетом, который нанес Забудский кому-то из провинившихся. Тот со стоном рухнул к ногам Забудского, и тут же новый удар башмаком превратил нос и губы лежащего в кровавое месиво. Он захлебывался в собственной крови.
— Протрясите барана!
Крепкие руки подхватили тело, послышался шелест купюр.
— Сколько там?
— Около двух с половиной.
— Дай сюда.
Пауза.
— Будем считать, что на этот раз в расчете, полштуки списываю на косметический ремонт этой падали.
Забудский еще раз ударил распластанное тело в пах.
— Вопросы есть?
— Н-нет.
— Тогда забирайте своего дружка и больше не попадайтесь мне на дороге.
Двое уцелевших поволокли пострадавшего сотоварища к выходу.
— Возьми эти железяки и быстренько выброси в море. И бегом, бегом… — торопил кого-то Забудский.
— Да зачем, это же фирма, с кнопкой. Сдадим кепкам на рынке, по стольнику смело пойдут.
Забудский открыл кран и стал тщательно мыть руки.
— Кретин, кто знает, что за этими ножичками. Нам своего не унести, может, хочешь за чужую мокруху ответить? А ну пошел быстро и не вздумай припрятать — размажу.
Крот и Финик с трудом удерживались вдвоем на одном унитазе. Было неудобно, ноги затекли, но они старались не шелохнуться, чтобы не выдать своего присутствия.
— Как там у нас дела на улице Варту? — послышался вновь голос Забудского.
— Все как велели. Подъехал к пяти часам, звонил, но не открыли.
— Тугодум, да ты, наверное, квартиру перепутал.
— Что я, больной? Варту 6, квартира 7.
— Странно, была договоренность на пять… Чего-то виляет наш гражданин Корейко.
— Я поинтересовался у соседки…
— Зачем, ополоумел что ли?
— Да ничего страшного, бабушка божий одуванчик, сказала, что сосед уехал в район по делам и будет завтра к вечеру. Шеф, зря ты с ним канителишься, спалить квартиру к Бениной маме — сам принесет что положено.
— Не твое дело. Это не та шантрапа, которую мы трясем по сортирам. Он связан с людишками из гнилого Запада. Он должен понять, что мы ему нужны, — мы должны это доказать. Я хочу войти в дело, а когда у меня будет валюта, много валюты, вот тогда… Ты что думаешь, я до пенсии буду проституткам морды бить? Ладно, хватит об этом, идите подгоняйте колеса, засиделись, пора в Ригу.
Хлопнула дверь и шаги уходящих затихли. Неразлучная парочка, немного повременив, наконец выползла из кабинки.
— Ух, ну страху натерпелся, — пожаловался Финик, растирая затекшие ноги. — Им же человека пришить, что муху пришлепнуть. Пошли отсюда, у меня спина взмокла. Прав Алик, в конце концов все они покойники.
— Все мы рано или поздно покойники, — парировал Крот. — Вот теперь-то есть нам о чем поговорить, идем в зал.
Сели за столик и молча опрокинули по рюмке. Откуда-то из-под земли вырос официант:
— Тут девочки объявились, совсем без претензий. Вами интересуются, подсадить? Проблем не будет…
— Не надо, сегодня наш поезд ушел, — сказал Крот, доставая из кармана смятые в комок ассигнации.
— В светлое завтра, — добавил Финик и смачно высморкался в платок.
— Ты нас, Стасик, лучше рассчитай, пока все при памяти, а нам еще поговорить нужно.
— Понял, понял, не буду мешать, если что, кликнете…
И Стасик, забрав деньги, бесследно растворился в табачном мареве.
— А дело таково… — Леня Крот глубоко затянулся и выпустил дым из носа. — Ты в сортире ухватил, о чем речь шла?
— Чего ж тут не понять, слава богу, ноги унесли.
— Да ты видать совсем отупел от страха. Треп их помнишь, они там адресок называли…
— Зачем он нам? — безразлично бросил Финик.
— А я запомнил: Варту 6, квартира 7. А нам это затем, что там живет какой-то подпольный миллионер и, кажется, валютчик. И сегодня ночью в его квартире никого не будет. Что, доходит? Возьмем на пару и гуляй-Вася…
— Нет, так нельзя, — возразил Финик, — надо предупредить Купца.
— Купца… Купца, — передразнил Крот. — Сдался нам этот Купец. Я ж тебе говорю, грабят они нас с дружком своим в натуре. Выискались самозванцы: один стратег великий, другой — главнокомандующий… А мы потеем, корячимся и достаются нам крохи, даже в ресторане не на что посидеть.
— Ну почему? Сидим, копейки не считаем.
— Ты студент. Ты и денег настоящих еще не видел. — Крот заводился все больше. — А в долю свою я не очень-то верю, покажут кукиш и пролетаем мы с тобой, как фанера над Парижем. Что, может, в милицию побежишь жаловаться? А если попухнем, так нам и отдуваться, а дружок Купца, так тот вообще от всего открестится, его к делу не приставишь: не был, не состоял, не участвовал и все! И пойдем мы с тобой веселым паровозом по тундре прямо до Воркуты, а они нам и сухарей на память не пришлют.
Крот налил себе в фужер из графина фруктового сока и жадно отпил. Обычно немногословный, к пространным монологам он не привык.
— А здесь дело верняк. Посуди сам, квартирка, видать такая, что нам и не снилась. Если уж эти громилы его трясти хотят, значит, там что-то должно водиться. Золотишко возьмем, деньжат, а повезет — и валюту. Слышал ведь, хозяина дома нет, поработаем спокойно. А хозяин что за гусь, еще не ясно, может он и в ментовку не заявит, а если и заявит, то подозрение падет на тех бугаев, они с ним о чем-то договаривались, чем-то угрожали. А если их повяжут, то на них столько дел, что пока до этого доберутся, нас уже и след простыл. Будем уважаемыми людьми, ты в свой институт вернешься, я в теплые края подамся и будем слать друг другу письма мелким почерком.