Евангелие от Гаримы
Шрифт:
– Михаил, немедленно просыпайся! Тебе угрожает опасность, и если ты останешься лежать, умрёшь.
Строгий тон отца, и ласковые прикосновения матери к моим щекам, заставили улыбнуться.
– Я знаю, но не могу. В груди пылает настоящий пожар, и боль не стихает.
Мама поцеловала меня в лоб, и её горячее дыхание коснулось сердца. Глаза открылись, и страшная реальность обрушилась как ледяной душ. Я лежал на земле, в тёмном переулке, среди гор мусора и старого тряпья. Не совсем понимая, как здесь очутился, попробовал встать. Не получилось. Вспоминая разборки в баре, с горечью понял, что так и не смог дать отпор обидчикам. Кости ныли, левая рука опухла, ужасно болела голова. Ощупывая место ушиба, почувствовал слипшиеся
Шаги замерли, голоса подозрительно стихли. То, что эти двое искали меня, не вызывало ни малейших сомнений. Это они, скорее всего, притащили меня сюда. Но почему бросили и не убили сразу? Спрятался я конечно плохо, и не особо надеялся, что незнакомцы пройдут мимо. Прислушиваясь, понял, что звуки шагов снова приближаются и вот-вот меня обнаружат. Интуиция подсказывала, что это не простые, обычные люди. Не зная, что делать, сквозь узкую щель, заметил яркий свет фонарика. Мои враги будто принюхивались, жадно втягивая воздух, шли по следу. Как псы, бродячие, голодные и злые. Один из них ногой откинул в сторону картон, стащил старую куртку, ослепляя, будто прожектором, моё хлипкое укрытие.
– Ты думал, спрячешься от нас? Русский?
Я узнал голос парня из бара и, выгибаясь, перекатился в сторону. Это не помогло, потому, что второй парень подскочил и наступил ботинком на грудь, с такой силой, что у меня спёрло дыхание. В глазах потемнело, адская боль, словно острое лезвие, полоснула по нервам. Вскрикивая, и пытаясь вывернуться, схватил парня за ногу, и сжал. Это не подействовало, и мои попытки к спасению равнялись нулю. Я ворочался на спине как уж в камышах, до тех пор, пока второй парень не ударил меня в плечо, чем-то острым, и только после этого первый парень снял с груди ногу.
– Ты, что не можешь убить человека? В сердце надо бить, в сердце. Дай сюда нож, и я покажу тебе, как это делается.
Мерзкий голос одного из них. Он с наглой ухмылкой и красными как у быка глазами пялился с угрожающим видом. Пульсировало плечо, и я почувствовал, как по груди и спине течёт кровь. Молодчик присел на корточки и, показывая острое лезвие окровавленного ножа, сдавил левой рукой горло. У него была крепкая хватка, и он целился в сердце. Ещё мгновенье и всё закончится. Изловчившись, я ударил его ногой по колену. Парень вскрикнул, отвлёкся, и… промахнулся. Лезвие ударилось об камень, высекая сноп искр. Медлить нельзя, превозмогая боль, я вскочил на ноги и встал в боевую стойку. Парней это позабавило и они дружно как кони заржали.
– Тебе не справится с нами. Лучше прими смерть как должное, и не мучайся. Будет только хуже, уверяю тебя, – сказал один из них и сделал резкий выпад правой ногой. Блокируя локтём удар, и уходя в сторону, я чуть присел, развернулся, сделал подсечку и свалил обидчика. Не мешкая, принялся за второго. Тот держал нож, размахивая им, как каратист нунчаками. Делая обманное движение правой рукой, я чуть пригнулся и перехватил его руку, сдавливая запястье пальцами. Заводя обидчику руку за спину, поднял вверх, давая понять, что смогу её сломать. Нож выпал, и парень присел на колени и застонал.
– Сука, отпусти, хуже будет, – прохрипел он.
В его голосе звучала неподдельная угроза, он скрипел зубами и ругался. Не выпуская из виду второго, я отбросил ногой нож в сторону, и резко ударил в пах второго. Тот уже подкрадывался и не ожидал от меня такой прыткости.
– Кто вас послал? На кого работаете? Ну, тварь, отвечай.
– Да пошёл ты на хутор бабочек ловить.
В ответ мне пришлось выполнить обещание и после хруста костей и обвисшей, поломанной руки, переключится на второго противника. Тот стоял на коленях, мотал головой, приходя в себя.
– Вопрос слышал?
– Я ничего не скажу. Можешь убить.
– Зачем убивать? Я сделаю так, что ты до конца жизни будешь работать на аптеку, и ездить в инвалидной коляске по велосипедным дорожкам. Как тебе такая перспектива?
Я схватил его за куртку, превозмогая боль в плече, рванул вверх, да так, что куртка молодчика порвалась.
– Прошу самую малость. Скажи, кто послал, и я уйду.
– Оставь их, – услышал я грубый мужской голос за спиной.
Ко мне направлялся мужчина в широком, простом одеянии, тёмного цвета, с длинными рукавами. Одежда напоминала рясу, и если бы не одна деталь. Она как раз полностью противоречила внешнему облику. В руке он держал не крест, или Библию, короткоствольный автомат. Израильский пистолет-автомат «Узи», ближнего боя, хорошо знакомый людям с военной подготовкой. С открытым затвором, выстрел производится задолго до прихода затвора в переднее положение. Грозное оружие. С двумя режимами огня – одиночным, и автоматическим. Предохранитель расположен слева, возле рукояти. Есть и второй предохранитель, допускающий стрельбу при полном охвате рукой рукояти. Это была модель 2010 года, «UZI Pro», с наличием прицельной планки, и улучшенной эргономикой. Из всех его достоинств, а именно, автоматический предохранитель, блокирующий затвор, и обеспечивающий безопасность, даже если он случайно падает на землю, один существенный недостаток. Перерасход боеприпасов, и невозможность руками при стрельбе, гасить вибрации. Зато хорошо сбалансированный «Узи», даёт возможность стрелять одной рукой.
Вытертая, лишённая ворса ткань, суровое, испещрённое глубокими морщинами лицо, пронзительные голубые глаза, говорили о том, что этот человек много повидал на своём веку. На макушке у него была маленькая шапочка, плешегрейка, или скуфья, бархатная, фиолетового цвета, так её именовали в Православии. Важный знак священства, который никогда добровольно не снимали, разве что для выстрига макушки. Когда были гонения христиан, и попы попадали под истязания, и кто-то ударял их по голове, скуфья падала на землю, виновник подлежал каре, и должен был заплатить за «бесчестие». «Венец Христа», – так ещё называли плешегрейку, тщательно оберегался, и если скуфья снималась архиереем с головы священника, это означало лишение сана.
– Не удивляйся, парень, здесь без оружия ходить опасно.
Говорил незнакомец смиренным, вкрадчивым голосом, за которым скрывалась не дюжая сила. Он сразу располагал к себе, притягивал, не отпускал. Ряд белых зубов, тонкие губы, и незатейливая улыбка, казалась до боли знакомой. Как будто раньше я уже был знаком с этим человеком, встречал, и проводил долгие застольные беседы. Но это было не так. Улыбка исчезла, и вместо неё лицо священника отразило лютый гнев, глаза превратились в две узенькие щелки, скулы задвигались, он напрягся, и замер на месте, с презрением оглядывая моих врагов.
– Всё не насытитесь, адское племя! Всё мало вам душ загубленных, так ещё за одной пришли. Не бывать тому.
Чужаки зашипели, сверкая разъярёнными глазами.
– Они ничего не скажут. Это нелюди.
Незнакомец снова приятно улыбнулся и не оставил у меня сомнений в том, что это правда. Я отпустил своего обидчика и с любопытством рассматривал священника.
– Тебя Михаил зовут? Дёмин?
– Точно так, откуда вам это известно?
– Вопросы потом.
Он вскинул автомат и плавно нажал на спусковой крючок. Короткая очередь оглушила меня, и прошила с лёгкостью одного и второго молодчика. Один отлетел на несколько метров назад, второй так и остался лежать на земле с развороченной от пуль головой. Мозги разбросало по асфальту, и от жуткого зрелища я отвернулся и едва не блеванул.