Шрифт:
«История человечества – это, в основном, лишь история идей»
Герберт Уэллс.
Часть I
Земля Гаримы.
Предисловие.
Проснулся я от шороха за стальной дверью. Непроизвольно вздрогнул и поёжился. Лёжа на бетонном полу, застонал и перекатился на спину. Нога болела после аварии и, дотягиваясь руками в наручниках к лодыжке, как мог, помассировал мышцы. Глаза не сразу привыкли к темноте. Слабая полоска света едва проскальзывала сквозь узкую щель в двери. Я замер и прислушался. Слух не подводил, определённо кто-то ходил за дверью. Охранник? Уверенные шаги то приближались, то удалялись. Нервы ни к чёрту расшатались, и даже недельное пребывание в больнице не помогло.
Меня зовут Михаил Дёмин, бывший банковский
Шурр – шурр, шурр – шурр. Шаги замерли, и мне показалось, что я слышу дыхание, прерывистое с присвистом. Несомненно, это был мужчина, причём физически крепкий, подготовленный. Вывод не утешил, и кое-как я влез на деревянную скамейку, и упёрся спиной в кирпичную стену. Холод пробирал до костей, и сейчас не помешает, кстати, крепкий горячий чай, или кофе. Размечтался, конечно, по мановению волшебной палочки дверь откроется, и длинноногая блондинка, на подносе принесёт еду и горячительные напитки. Извинится за задержку с ужином, и исполнит под музыку стриптиз. Как в анекдоте. В самолёте командир экипажа по громкой связи рассказал пассажирам, о высоте, температуре за бортом, и забыл выключить громкую связь. Сидит, улыбаясь, мечтая вслух говорит: сейчас бы минет и кофе…По салону самолёта несётся красная от смущения стюардесса, в кабину пилота, и вслед слышит довольные крики пассажиров: кофе не забудь!
Как же так получилось? Вспоминая события последнего дня в больнице и моё решительное бегство, я снова и снова казнил себя за легкомыслие. Безусловно, за рулём такси был человек Михайлова, и меня привезли как раз по назначению. На дачу. Только на дачу не моего закадычного друга Валерки. К нам, по пути, в центре города, подсел мужчина и, когда я попытался возмутиться, новый пассажир вытащил пистолет и пригрозил. Так и приехали, молча в дачный посёлок Голосеевского района, остров Водников, в Национальный Природный Парк, где никто и никогда не будет искать.
Дорогу я хорошо знал, так как приходилось бывать в этих местах. Отдыхать, купаться летом в Днепре. С болью в сердце вспоминал молодость, беззаботную и весёлую.
Далеко завезли, пешком точно не выбраться. И кто даст уйти? На спасение силовых ведомств надеяться не приходилось. В фильмах всегда так, в самый ответственный момент, появляются полицейские машины с мигалками и главного героя вытаскивают из горящего дома и не дают умереть. Снайперы убивают злодея, хэппи-энд, и кассовый успех фильма обеспечен. Жизнь не кино, чудеса случаются, но чаще мы их не замечаем. Принимаем за должное, и всуе забываем. Сколько же я здесь? Сутки? Может больше? Окна в подвале не было, да и не могло быть. Запах плесени, испражнений говорил о том, что я здесь не первый узник. Наверняка и раньше здесь держали неугодных людей, приводили в чувства грязными методами. Дверь одна, выйти можно только при полном взаимопонимании с хозяином. А если нет? О самом худшем думать не хотелось, и я лёг на скамейку и закрыл глаза. Может позвать охранника? Только, что это даст? Мысли в голове метались, одна бредовее другой. Ткачёва отстранили от дела. Так сказал бугай в больнице. Правда? Кто знает, сейчас никому верить нельзя. Гробовая тишина пугала больше, чем неизвестность. Больше всего я боялся за жену и ребёнка. Это моё слабое место и мой враг осведомлён, наверняка. Значит я в его руках. Причём, не зная, чего конкретно от меня хотят, уже был готов сделать всё, лишь бы жену и ребёнка не тронули. Это всё, что у меня есть, и главнее в жизни нет ничего. Именно сейчас я настолько остро почувствовал, как мне их не хватает, что желудок пронзила резкая боль, как при печёночных коликах. Моя жизнь меня мало волновала. Хотя… Конечно жить хотелось, пусть день, два свободным, без наручников и дома.
Луч света ослепил и вырвал из полузабытья. Мохнатое чудовище застыло надо мной, и дышало в лицо перегаром. Квадратные глаза монстра блестели жёлтым светом, густая шевелюра казалась париком. Волосы выглядели неестественным образом, всклочены и торчали в разные стороны. Хотя ночью, когда тебя разбудят пинком под зад, и не такое может почудиться.
Испугавшись, я машинально закрыл глаза, и почувствовал, как незнакомец вставил ключ в наручники и расстегнул их. Я хотел поблагодарить за невиданную любезность, и даже улыбнулся, когда ствол пистолета, ледяным металлом упёрся в лоб, и чудовище мотнуло головой, читая мои мысли.
– Не надо благодарить. Я бы тебя пришил здесь, засунул в мешок и выбросил с моста. За то, что ты сделал с моим братом в больнице, сука. Живи пока, живи. Но мы ещё сочтёмся, Дёмин, я тебе обещаю.
Он схватил меня за куртку, резко дёрнул и поставил на ноги.
– Иди первым, прямо по коридору. Там лестница наверх. Поднимайся, – прохрипел в спину мой охранник.
– И дальше куда?
– На кудыкину гору, умник. Там тебя встретят и проводят. Живо, не заставляй повторять дважды.
Он зыркнул жёлтыми, драконьими глазами, и распрямил спину, едва не упираясь головой в низкий потолок. Огромного роста, с широкими плечами, в кожаной куртке, он был похож на бегемота, с отвисающей челюстью, крупными зубами и покатым лбом. Один внешний вид гиганта вызывал уважение и неподдельный страх. Я не боялся, потому что понимал, что он всего лишь пешка, солдат, в чьей-то серьёзной игре, в которой ставки непомерно высоки, и жизнь неугодного человека ничего не стоит.
Хромая, шёл по мрачному коридору, уже понимая, с кем придётся вести беседу. Стены и пол сияли разноцветной плиткой, из небольших углублений в стене горел свет. В конце коридора увидел ещё одну дверь, и почему-то подумал о том, что именно за этой дверью приводят приговор в исполнение, стреляют в затылок. От жутких мыслей бросило в дрожь и, взявшись за поручни витой металлической лестницы, я поднял голову к свету. Ничего себе. Подвал находился под землёй очень глубоко. Четыре, пять метров. Строители поработали на славу, когда копали, честно отрабатывая деньги. Интересно, кто-то из них задумывался над тем, зачем такая глубина? Для чего? Наверняка не для домашних солений и консервации. Но если кто-то имел неосторожность задать этот вопрос хозяину, уже предстал перед Всевышним, и в бочке с цементом лежит на дне реки. В спину последовал короткий, но резкий удар рукоятью пистолета.
– Ты чего застыл как мумия, олень? Поднимайся, пока вторую ногу не поломал.
С ненавистью я оглянулся на бегемота с пистолетом в руках, и попрыгал, как кузнечик, с поломанной лапкой. Чем выше я поднимался, тем больше понимал, что стоит поторговаться за свою жизнь, и не соглашаться на условия сделки. Повышая степень значимости своей персоны, в собственных глазах, уже на последней ступеньке, меня подхватили несколько крепких рук, и вытащили на свет Божий. Так я оказался в небольшой комнатке, обставленной с уютом и заботой. Возле дальней стены стоял маленький диванчик, кресло, посередине стол, тумбочка с телевизором, и узкое окно, через которое даже кот с трудом протиснется наружу. С потолка лился свет, и двое крепких парней толкнули меня к дивану. Один из них рявкнул басом: сиди тут, жди.
Мой конвоир остался внизу, и, когда закрыли дверь в подвал и на крышку поставили комод, я понял, по поводу закрытой двери в конце коридора. Скорее всего, она ведёт к чёрному ходу, на улицу. Либо же комната пыток для инквизиции. Сомнений в том, что это так и есть, у меня уже не было.
– Долго ждать?
Парни вышли, не удостоив меня ответом. Задумавшись, я едва не потерял дар речи. Вот уж, правда, что мысли имеют свойство обретать плоть и кровь. Сексапильную плоть с длинными ногами, в короткой юбке, изумительной улыбкой и полным подносом еды.