Евангелие от Кирилла

Хадзис Юра

– Не спеши, – Анна убрал руку и пристально вгляделся в лицо Иисуса. – Знаешь о каре за произнесения имени божьего всуе?

– Я не согрешу, господин.

– Грешен в гордыне! – прогремел Анна, порывисто вскочив.

Иисус неожиданно даже для себя

попятился.

– Клянись клятвою страшной и именем Вседержителя запечатай клятву сию, что ты, человече, истинно видел в руках вдовы Ребекки из Вифлеема пояс святой.

– Клянусь небом и землей, огнем и водой и призываю Бога отцов наших Ийао в свидетели клятвы сей, – без запинки произнес Иисус, стоя в четырех шагах от первосвященника.

– На колени! – прогремел тот, хватая посох, приставленный к креслу и с силой ударяя им в мозаичный пол.

Иисус быстро, почти упав, встал на колени.

– Повтори снова святое имя Господа нашего и помни – не избежать тебе кары небесной, если солжешь.

– Клянусь отцом Ийао, – закричал Иисус. – Пояс держала в руках вдова Ребекка и шитое имя на нем горело огнем.

– Встань, – тихим голосом проговорил Анна. – Подойди ближе. Так. Стой. Опустись на колени, сниму с тебя грех произнесения имени тайны.

Конец посоха коснулся коленопреклоненного юноши: сначала плеча, потом головы.

– Прощаю тебе грех произнесения, грех знания и все остальные грехи вкупе. Поднимайся. А вы идите вон. Я хочу остаться наедине с этим юношей.

Дождавшись, когда за последним служителем закроется дверь, Анна отставил посох и стал просто усталым человеком. Он спустился с настила на каменный пол и обнял Иисуса.

– Ты верно думаешь плохо, сынок, обо мне и о всех потомках Аарона? Думаешь, мы служим римлянам? Предаем святыни на поругание? Молимся на идолов? Нет. Но мы вынуждены делать много мерзостей. Ибо только мы и никто больше, поставлены пасти стадо Израилево, только мы поддерживаем мир и порядок на этой несчастной земле, мы спасаем несчастную дочь Израилеву от разрушения и поругания, а грешный народ сей – от изгнания и рассеяния. Мы пастыри и стражи. Но как тяжела наша ноша. Если бы грешный народ Божий только согласился разделить с нами тяготы нашего бремени, он бы согнулся в две погибели, до самых колен бы спустилась его шея.

Иисус молчал, глядя на первосвященника ясным и чистым взглядом.

Анна вздохнул, удивляясь его поведению в который раз.

– Что ж, иди. Уже светлеет небо. Я должен отдохнуть. Мирро тебе дадут в превратной. Да, стой. Какой награды ты ждешь за нашу беседу?

– Я ее уже получил. Я в Израиле, со своим учителем и царем.

Анна усмехнулся.

– Иди, – жестко сказал он, возвращаясь к креслу.

Иисус быстро пошел к двери, но на полпути обернулся.

– Господин!

– Что тебе, дерзкий мальчишка?

– Господин, – Иисус шагнул вперед. – Позволь еще раз однажды прийти к тебе.

Конец ознакомительного фрагмента.