Евангелие от Кирилла
Шрифт:
Скоро весь путь до города устлали разноцветные ткани! Красный римский плащ, зеленый иудейский халат; серое, полосатое; платки, накидки.
Ослик, напуганный всем этим, впал в то состояние, когда его не сдвинуть даже слону.
Напрасно Египтянин дергал повод, напрасно колотил пятками в бока. Ослик, вздрагивая всем телом, крепко уперся в землю всеми четырьмя ногами и жалобно заревел, прижимая длинные уши.
– Ты же царь, прикажи животному идти, – насмешливо закричал из толпы чей-то голос.
– Над ослами не царствую, – громко закричал в ответ Египтянин, проворно
Толпа заревела восторженно. Пальмовые и миртовые ветви полетели под ноги народного вождя. Старик только покрякивал и кашлял, когда Египтянин проходил мимо него.
Но в целом он был доволен. Египтянин, конечно же, глуп и горяч для царствования. Но со времен Самуила, божьи пророки не раз творили властелина из людей земли. За Египтянином стоит народ, его признали вождем сыновья Иуды Гавланита, среди его сподвижников есть книжники, за ним пошли не воинственные, презирающие мир, ессеи. Он истинный вождь страны.
Он умеет вести за собой, он одаренный полководец. Он победитель! Он изгнал из Иерусалима римский гарнизон. Он будет царем!
В город старик вошел последним, сопровождаемый только Иисусом. Лишь женщины и старики шли вместе с ним, переговариваясь о нынешних переменах.
Старик не слушал никого. Он спешил. Дом, в котором остановился Египтянин, снимал римский легат, начальник гарнизона, погибший вчера. Старик же выбрал себе дом рядом, принадлежавший начальнику сборщиков пошлин, главному мытарю Иудеи. Сам главный мытарь бежал, скрылся вначале восстания, потеряв в уличной бойне сыновей и зятя.
Ближайшее окружение старика заполонило некогда богатый дом, и пока он сам удалился для отдыха в спальню, все они: нищие и недоучки, разбрелись по комнатам, в поисках ценного. Только Иисус, думая о всех, отправился на поиски съестного. Спустившись в подвал, он нашел там муку, вино, крупы и вяленое и соленое мясо. Там же он увидел в углу корзины для субботней трапезы, и так, как приближался Шаббат, решил взять, тем более, что солома, необходимая для них, лежала тут же, под ногами.
Сгребая солому в кучу, чтобы было удобнее собрать ее, Иисус заметил кусок ткани в зеленую и белую полоску, выглядывавший из-за корзин. Сдвинув их в сторону, Иисус потянул за ткань. Гора сложенных друг на друга ящиков закачалась, мешки с мукой накренились, и все рухнуло, обрушилось и разломалось. Мешковина лопнула, белая пыль взвилась в воздух, и когда все осело, среди рухнувшей бесформенной кучи, поднялся человек, испуганно озираясь. Был он белый от муки и страха.
Иисус схватился за пояс, где висел большой галилейский нож. Человек резко подался к стене, еще больше перепуганный этим движением.
Иисус ободрился и миролюбиво развел руки.
– Кто ты? – стараясь говорить приветливо, спросил он. – Как твое имя?
– Закхей, – голос человека дрожал и звучал сипло и сдавленно от страха.
– Ты хозяин? Не бойся, я не обижу тебя.
– Нет, я сын его.
– Сын мытаря Фалева? Ух ты.
– Я не виноват. Я только помогал отцу. Ведь в Законе сказано: сын, да поможет отцу во всем. Правда?
– Ты знаешь Закон?
– Да, господин. Я учился у равви Иехонии.
– Не зови меня – господин. Я малый у господа.
Закхей кивнул все еще испуганно и настороженно.
– Это хорошо, что ты изучаешь Закон. Тогда ты должен быть честный, богобоязненный и полный любви к людям, как этот сосуд. Ты никогда не станешь таким, как твой отец.
– Но…мой отец тоже знает Закон. Он и сейчас ходит к садоку Авиуду. Мой отец хороший. Он всех любит и никому не хочет зла.
– Он мытарь, а это уже зло. Он обирает вдов и сирот до последней нитки и забирает у них вдесятеро больше положенного.
– Отец все, чем владеет, получил в наследство и приумножил трудом своим.
– Если бы было так, по улицам бы не ходили нищие, которых он ограбил. Не будем спорить, сын своего отца. Ты тоже будешь, как твой отец и тоже станешь мытарем. Верь мне, я верно говорю, потому что в Законе говорится: иди тропой, которой отцы идут. Но придет день, когда ты раскаешься и сам вернешь то, что получил неправедным путем. Перестань трястись, отряхнись и приведи себя в порядок. Когда придет удобное время, я выведу тебя из города. А сейчас помоги мне собрать субботние корзины, и я отнесу их наверх, потому что меня послали именно за ними.
Закхей, уже осмелев, неожиданно усмехнулся.
– Прости, что я скажу тебе, господин.
– Говори.
– Ты ведь тоже знаешь Закон и чтишь его.
– Истинно.
– Но ты тоже берешь то, что тебе не принадлежит. Ты тоже подобен моему отцу и не вправе судить его.
Иисус покраснел и резко ответил.
– Отряхнись от муки и соломы. Твои слова написаны на лице твоем.
Смутившись, Закхей стал торопливо и шумно отряхиваться, а Иисус быстро пошел к лестнице, ведущей наверх.
Только после второй стражи восставшие стали успокаиваться. Но прошло еще немало времени, когда Иисус осмелился спуститься в подвал.
Закхей спал в углу на соломе, свернувшись в калачик. Он не только почистился сам, он еще убрал все следы недавнего разрушения, все поломанное и ненужное сложил в одну кучу, туда же сметя рассыпанные и раздавленные продукты.
– Эй, эй, сын подати, – насмешливо позвал Иисус, осторожно трогая спящего за плечо.
Закхей, еще не проснувшись, рывком сел и так и остался, растерянно моргая и усердно протирая лицо ладонями. Глаза его беззащитно и сонно щурились на свет факела, с которым пришел Иисус.
– О, Хабер, ты пришел! – воскликнул он, придя в себя.– Я думал, что умру здесь, и труп мой осквернит все съестное.
– Ты фарисей? – Иисус, зная, что времени у него еще много, вставил факел в кольцо на стене и сел рядом с Закхеем. Только сейчас он разглядел того: крепко сбитый, маленький и круглый, он был приятен лицом и носил небольшую рыжеватую бородку.
– Мой отец фарисей, и братья…и я. А что, ты не любишь фарисеев?
– Отец Небесный одинаково изливает благодать на всех. Мы тоже должны любить всех, – ответил Иисус, в который раз думая о лживости слов и дел на земле.