Евангелие от космонавта

Владимиров Александр Владимирович

— Формально ты Генрих свободен, — улыбнулась врач.

— Формально да. — Согласился тот, — Да вот только изменять ей с кем-то другим не хочу.

— Воздержание, — вздохнула Ванесса.

— Ничего, потерплю, через месяц, вылетаю на Землю, в отпуск. Там уж оттянемся по полной.

— Отпуск! Это хорошо! — согласилась девушка.

Пришлось вернуться ни с чем. Перчиков далеко, можно было бы проводить вечера в каюте Молодцова, позируя ему для картин, но и тот присоединился к Бережанову, оставив свои установки на какого-то юнца, правда, как ходил слушок, очень талантливого. Если Игорь Семенович надумает улететь,

хотя бы в отпуск, пусть даже и не на Землю, а на Луну, станцию было кому доверить. Но Молодцов улетать с Венеры никуда не собирался, хотя, как знала доктор, по Земле очень скучал.

А тут вернулся Роберс. Влетел к ней в кабинет. Обнял за плечи и простонал:

— Соскучал…

— Я тоже. Подожди минуту. — Прошептала Ванесса.

Встала и начала убирать приборы и препараты. Когда все было сделано, подошла к Роберсу обняла его и поцеловала.

— Пойдем в мою каюту. Закроемся там и займемся любовью. И не будем выходить, оттуда пока не надоест.

— А как же пациенты, — прошептал он, целуя ее в мочку уха.

— А их нет. А все эти табарганы, хундуры, цветы-хищники они подождут.

Вышли из кабинета и вошли в каюту напротив.

За время своего пребывания на станции, Майклу никогда не удавалось попасть в святая-святых девушки. Если они и встречались то в основном или у него, или в соседней комнате кабинета. Сейчас он бегло окинул помещение и присвистнул.

— Ты чего? — спросила Ванесса.

— Восхищен, — прошептал он, — я не думал, что у тебя так уютно.

Вывод пришел сразу же. Женщина, где бы она ни оказалась, пусть даже на другой планете, всегда остается женщиной. Огромная кровать с балдахином. Рядом трельяж с духами и прочей косметикой. Напротив шкаф, в котором, как предположил Роберс, у той были всевозможные наряды. Для чего они нужны на станции, это уже другой вопрос, но они, эти наряды существовали. Напротив входа на стене большой плоский, скорее всего жидкокристаллический, хотя может быть и плазменный, монитор. Он заменял девушке окно.

Сейчас Ванесса подошла к экрану. Нажала несколько кнопок и пейзаж, который транслировался, сменился рисунком занавесок, создавая ощущение, как будто окно зашторено. Затем приглушила свет. Подошла к Майклу и поцеловала. Он ответил взаимностью.

Из кровати не вылезали полтора дня. Лишь изредка Роберс вставал, чтобы налить девушке бокал вина, или чашечку кофе. Наконец они так устали, что уснули. Разбудил их стук.

Ванесса соскочила с кровати. Накинула на себя халат и подошла к дверям. Открыла их. На пороге стоял человек от Михаила Егоровича Яузы.

— Вас вызывает по связи Бережанов, — проговорил он. Затем посмотрел вглубь каюты и добавил, — и вас Роберс то же.

Ушел. Ванесса закрыла дверь. Майкл поднялся с кровати и уже натягивал брюки.

— Что-то случилось, — проговорил он.

— Может, несчастный случай? — предположила девушка.

Вспомнив последнее происшествие с ним и Перчиковым, Майкл вздохнул тяжело и молвил:

— Возможно.

* * *

Но все оказалось намного проще. Выяснилось это в кабинете Михаила Егоровича. Оказывается, исследователи в заброшенном городе поймали некое существо. Вполне возможно птицу, как утверждал Бережанов. Для того, чтобы провести обследование Валентин Петрович требовал, чтобы на базу прибыла мадам Феликс.

— Ваше присутствие просто необходимо, — добавил он.

— Ничего подобного, — возразила Ванесса, — вам, там нужен космобиолог, а не врач. У вас зверюшка живая? Живая! А, я могу обследование только мертвого животного произвести.

— Все равно, вы должны прибыть, — настаивал Бережанов.

— Сделали заключение о состоянии его здоровья, а уж затем мы бы его отправили на "Солнечную".

— Интересный вы, Валентин Петрович, — вспыхнула вдруг врач, — да как же я определю, здорово ли оно. Что бы это сделать, нужно знать их характеристики, а для этого нужно произвести не одно наблюдение.

— Ладно, — вздохнул Бережанов, — тебя не переубедить. А теперь дай мне с Роберсом поговорить.

Майклу пришлось предстать пред светлыми очами своего начальника.

— Ну, — проговорил Валентин Петрович, — пора возвращаться в лагерь Запасы у нас подходят к концу, а ты уже третьи сутки на "Туманной" прохлаждаешься. Эвон думал твою подругу пригласить, так она не хочет. Вот и придется эту странную зверюшку тебе с Перчиковым на "Солнечную" вести. Тем паче, он сам туда рвется. Удержать не могу. Ну, а тут такой случай. Так и так со своей ненаглядной встретится. Так что, давай собирайся. Ждем.

Вот и пришлось в спешном порядке загружать продукты в венероход и уже через полтора часа выезжать со станции. Уже по знакомому маршруту прибыл к утру следующего дня в город. На границе периметра связался с базой и сообщил о своем прибытии. Поэтому и разгрузка провианта (участвовали все) произошла в течение десяти минут. И только когда закончилась, а скафандры были сняты, Игорь Семенович коснулся рукой спины американца и проговорил:

— Пойдем, взглянешь на чуду-юду.

Как оказалось, для этого самого чудо-юдо было выделена целая каюта. Роберс даже заволновался, а как же воздух на станции. Небось, животное дышит углекислым газом? А здесь в помещении среда близкая к Земной, но Молодцов его успокоил.

— Херувим, — произнес он у дверей каюты, — дышит в любой атмосфере, а может быть способен жить в вакууме. Мы бы хотели это узнать, но Ванесса не захотела сюда приезжать.

Почему Игорь Семенович назвал зверюшку — херувимом, Роберс понял, когда они вошли внутрь. Он просто замер в дверях.

— Смотри, как бы челюсть не отвалилась, — пошутил механик.

На вмонтированном в стену металлическом пруте, как на жердочке, сидело удивительное существо. Тело, если приглядеться смахивало на голову. Вот выступ посреди груди, как нос. Чуть повыше два глаза, как у совы, но сейчас они были закрыты. На голове хохолок. Внизу две пары лап, ими он и держался за перекладину, позади два крыла, белых как снег.

— Теперь понимаешь, почему херувим? — Поинтересовался Молодцов, понимая, что Роберс, наверное, давно хотел спросить, его об этом. — Перчиков обзывает его еще птицей "Говорун".

И херувим открыл глаза. Уставился на американца и что-то залепетал.

— Теперь понимаешь почему "Говорун"? — спросил Игорь Семенович.

Майкл кивнул. Когда-то он слышал уже от Перчикова это слово. Тогда он заставил его объяснить, что оно обозначает, и тот согласился. В тот раз Вадим назвал Роберса — "Говоруном" только за то, что тот много болтал. Это случилось, когда в обществе Молодцова они сообразили на троих.