Евангелие от космонавта

Владимиров Александр Владимирович

— Потому, что он много говорит, — проговорил Роберс.

— Опаньки, а я об этом и не подумал!

Майкл удивленно посмотрел на Игоря Семеновича.

— Долго объяснять, — отмахнулся тот.

Роберс вдруг прислушался к голосу херувима, и ему вдруг показалось, что из его горла раздается человеческая речь. Он удивленно взглянул на Молодцова.

— Я тоже обратил на это, — сказал тот. — Вот и выходит: птица Говорун отличается умом и сообразительностью.

В каюту вошел Бережанов. Только что он лично проконтролировал разборку припасов, и вот теперь вернулся, чтобы поговорить

с Роберсом.

— Ну, видишь, какую зверюшку тебе придется вести на "Солнечную"? — спросил он.

— Вижу. Ванесса прав. Тут нужен не медик, а космобиолог.

— Сам знаю. Но не хотелось уступать приоритет исследования Понтиашвилли.

То, что между двумя руководителями станции шло негласное состязание, Роберс уже понял. И если Бережанову удалось выхватить из обоймы специалистов, что были отправлены на планету, лучшего пилота, механика и электронщика, то грузину удалось урвать археологов и космобиолога по совместительству врача.

— Как в воду глядел, — произнес Валентин Петрович.

* * *

То, что произошло во время поездки венерохода к "Солнечной", Роберс помнил всю свою жизнь.

Дождь по-прежнему противно и нудно лил на Венере. Машина медленно ехала по проложенной, когда-то в прошлом венерианцами, дороге. На заднем сидении дремал Перчиков, рядом с ним клетка. В ней — херувим. Он, как и Вадим, казалось, будто спит. В этот раз дорога до "Солнечной" по времени была дольше. Не имея с собой напарника способного вести венероход, пока Майкл спит, Роберс иногда делал остановку, чтобы вздремнуть хотя бы полчасика. Но вскоре даже Перчиков не выдержал дороги.

— У меня уже ноги онемели, — проговорил жалобным голосом он, — я их отсидел уже. Мне бы немного пройтись.

— Хорошо, — согласился американец, — как только будет первая поляна, так сразу же сделаем остановку.

Роберс тоже понимал, что без прогулки, выдержать оставшуюся часть дороги было очень и очень трудно. Ведь даже приблизившись к станции, им еще придется с полчасика, а может и больше просидеть внутри венерохода.

Между тем впереди показался поворот. Майкл вспомнил, как в прошлый раз, они с Валентином Петровичем миновали это место. Отсюда до "Солнечной" было три часа.

— Сейчас свернем, — произнес американец, — и сможем минут тридцать побродить. Только уговор, — добавил он, — друг от друга не уходить.

— Не уйду. У тебя же полоса черная идет, не дай бог, что случится, — отшутился Вадим, — Бережанов мне голову оторвет.

Но оторвал ему голову не Валентин Петрович.

Выбрались наружу. Перчиков прихватил с собой херувима. Поставил клетку на почву и медленно стал прогуливаться около кустов, что росли вдоль трассы. Роберс сделал несколько приседаний. На всякий случай проверил, еще раз, заряжена ли винтовка, взглянул на Перчикова и тяжело вздохнул, электронщик не прихватил с собой АКМ.

Между тем Вадим углубился в заросли (правда, Майкл этого уже не видел, он так увлекся изучением камня, что нашел на дороге). Останавливался. Прикасался к стволам деревьев, пытаясь понять их структуру, но, не имея профессиональных навыков, разочарованно отводил руку в сторону. Присаживался, брал в руку почву и всматривался в нее.

Нападение на электронщика произошло неожиданно. Тут Роберс выкинул камень в сторону и заметил, что Перчиков куда-то пропал. Он кинулся в предполагаемом направлении, а когда уже дошел, до того места, откуда разглядел Вадима, над которым нависла чудовищно-огромная пасть "Flower-predatorа" переростка. Вскинул винтовку, но было уже поздно. Челюсти сомкнулись над головой русского. Тело не успело даже упасть, когда хищник откусил еще один кусок и тут Майкл выстрелил. Пуля разорвала пасть на кустки. Американец даже обрадовался, что зарядил в этот раз винтовку разрывными. Откинул М-16 на почву и бросился, выхватив мачете(18) к цветку. С размаху перерубил ствол. А затем в состоянии аффекта стал кромсать его на мелкие куски.

— Ублюдок, — прокричал он, — тварь.

Пришел в себя, когда от растения почти ни чего не осталось. Воткнул мачете в почву и склонился над телом Перчикова. Слезы подступили, еле удержался, чтобы не заплакать.

— Как во сне, — прошептал Майкл, — как во сне.

Встал. Прицепил нож к поясу. Вернулся за винтовкой. Направился к венероходу. Занес клетку с херувимом на борт. И только после этого, уже на машине подъехал к останкам Перчикова. Внес их в венероход и положил на белую материю, которая тут же пропиталась кровью.

Закрыл дверь в машину. Когда воздух Венеры сменился на земной, включил монитор и связался с Бережановым. В нескольких словах рассказал о случившемся.

— Венероход вести сможешь? — Поинтересовался Валентин Петрович, понимая в каком состоянии американец.

— Смогу.

— Тебе решать, куда вести тело Вадима. На "Солнечную" или на "Туманную".

— Я везу его на "Солнечную".

— Хорошо, я свяжусь с Понтиашвилли, и тебя встретят. Конец связи.

Экран монитора погас. Роберс включил двигатель, а херувим, молчавший до этого, вдруг залепетал, что-то непонятное.

— У, нелегкая, — проворчал Майкл, — еще ты на мою голову.

Венероход встретили на "Солнечной". Он не успел связаться с диспетчером станции, как тот сам вышел на связь и сообщил, что восточные ворота (а они как раз были перед машиной) готовы к приему. Когда та приблизилась к ним, они отъехали в сторону, пуская Роберса внутрь "Солнечной".

Несмотря на все усилие, но процедуру смены атмосферы не удалось бы ускорить. Пришлось ждать отведенное время. А когда на панели венерохода загорелась зеленая лампочка, в помещение вошли несколько человек. Среди них молодая девушка.

Майкл открыл дверь венерохода и впустил их внутрь. Врач, а девушка была доктором, склонилась над телом Вадима. Вдруг заплакала, взяв его руку, и произнесла:

— Семеныч, я здесь бессильна.

Санитар склонился над ней, по-отцовски положил руку на плече и произнес:

— Крепись Агнесса, крепись.

Тут он бросил взгляд на клетку.

— Вадиком займемся мы. Сейчас в морг при станции отвезем, а потом по истечению трех дней похороним. А ты вон лучше этим займись, — и он показал рукой в сторону херувима.