Евангелие от Люцифера
Шрифт:
Занимаясь этим вопросом годами, Лайман Миллс собрал впечатляющую коллекцию материалов, связанных со «Звездой Акосты», включавшую старые рекламные проспекты круизов, расписания, списки пассажиров, чертежи и полдюжины фотоальбомов, составленных из снимков, которые писателю предоставили пассажиры, в разное время плававшие на этом корабле. Наибольшую ценность являла собой подборка вырезок, собранная Паулом Боугартсом, или, как он больше любил, чтобы его называли, Полом Богартом, наполовину голландцем, наполовину американцем, профессионально проследившим историю корабля во всех его инкарнациях. Располагая всей этой информацией, Финн, Хилтс, Лайман Миллс и Такер Ноэ в течение нескольких ночей сумели разработать стратегию погружения к судну.
Дизельный теплоход «Звезда Акосты» представлял собой самое большое судно, когда-либо затонувшее в Карибском море. При длине корпуса 758 футов и водоизмещении в 37 тысяч тонн, он был на 150 футов длиннее и на 1800 тонн тяжелее, чем его ближайший соперник, итальянский лайнер «Бьянка С», затонувший у побережья Гренады. По водолазным понятиям «Звезда» была монстром и, как всякий монстр, требовала осторожности, тщательности и уважения. Корабль шириной в сто футов и длиной в два с половиной футбольных поля был непростым местом для поисков чего бы то ни было даже при свете дня и полном соответствии помещений плану. Им, однако, предстояло осматривать его после полувека пребывания на дне, в илистом подводном мраке, не зная, в какой степени и какие помещения повреждены. Разумеется, в теории погружение не сулило особых проблем. Дно находилось на глубине ста футов, в чистой, прозрачной воде — не слишком глубоко даже для простой скубы. Очистители отработанного воздуха почти утраивали время пребывания по сравнению с обычными баллонами — оно составляло более трех часов — и при использовании обычной дыхательной смеси кислорода с азотом давали еще и дополнительное время, устраняя необходимость задержек при подъеме для декомпрессии. Полностью закрывающие лицо маски со встроенными подводными телефонами должны были обеспечить им надежную связь, а портативные магнитометры позволяли не только обнаружить и зафиксировать место крушения, но и мгновенно определить его точные координаты через Глобальную систему позиционирования.
Судя по спискам пассажиров, епископ Принцип занимал каюту люкс на верхней прогулочной палубе, а Пьер Дево под именем Питера Деверо каюту А-305, на один уровень ниже главной палубы, то есть двумя уровнями ниже епископа, по левому борту, в ста пятидесяти футах от корабельного носа. Принимая во внимание положение затонувшего корабля, каюта Деверо должна была сейчас находиться на «внешней» стороне, обращенной не к рифу, а к океану. А вот каюта Мартина Керзнера, предполагаемого израильского агента, напротив, оказалась с той стороны, которая смотрела на риф. Для осмотра этих кают им предстояло через один из главных люков корпуса проникнуть в центральный коридор, откуда следовало подняться на верхнюю палубу к каюте епископа, а потом, вернувшись, спуститься на палубу «А», к каюте Деверо. В случае необходимости из того же коридора можно было перебраться еще ниже, на палубу «Б». Конечно, лестницы, ведущие из главного коридора, могли оказаться заблокированными мусором и обломками, но всегда оставалась возможность воспользоваться или сходным трапом, или одной из лифтовых шахт, имевшихся как по левому, так и по правому борту. В теории все это выглядело прогулкой в парке.
— Надеюсь, ты понимаешь, что в действительности это безумная затея? — сказал Хилтс. — Тебе ведь в жизни не приходилось нырять к затонувшим кораблям.
— В джунглях Кинтара-Роо мне приходилось нырять без дыхательного аппарата к находившимся под водой кенотафиям. На двести футов. Надолго ты можешь задержать дыхание, Хилтс?
— Не в этом дело, — ответил пилот.
— Именно в этом. С аквалангом я погружалась на двести пятьдесят и обследовала подводные пещеры, что уж во всяком случае не проще, чем прогулка по затонувшему кораблю.
— Это слишком опасно.
— Для женщины? Ты это хочешь сказать? — возмущенно осведомилась Финн.
— Нет, конечно, нет, но…
— Никаких «но».
— Мне нужен кто-то на поверхности.
— Тебе понадобится кто-то на дне. Ты тоже знаешь, что это главное правило: никогда не погружайся в одиночку.
— Финн, это ведь не одно из тех затонувших судов, на которые инструкторы устраивают подводные экскурсии для аквалангистов и где все опасные места давно обезопасили. Вспомни, что говорил Такер: здесь акулы водятся. Здоровенные, злющие акулы.
— Для этого мы захватили репеллент против акул и пневматические подводные ружья. Успокойся, Хилтс. Я могу позаботиться о себе. На Юкатане мне доводилось иметь дело со змеями толщиной в твою руку и пауками величиной с обеденную тарелку. И это не говоря об огненных муравьях и действительно гигантских скорпионах. Не дергайся: нервные клетки не восстанавливаются.
— Ладно, — буркнул Хилтс, хотя, похоже, совсем не успокоился.
Финн уставилась в боковое окно самолета, в который раз спрашивая себя, стоило ли затевать это погружение. Шансы найти что-то ценное через полвека после катастрофы были ничтожны. Да и что вообще могли они надеяться найти?
Судя по всему, Дево, он же Деверо, обнаружил нечто, сочтенное им доказательством того, что Люцифер Африканский каким-то образом добрался из Ливийской пустыни до нынешних центральных Соединенных Штатов и, может быть, имел с собой в этом путешествии Евангелие от Люцифера.
Однако, если только таинственный монах не имел при себе вещественного доказательства этой гипотезы или хотя бы сведений о местонахождении такового, они особо не продвинутся. Рольф Адамсон и его люди подставили их, обвинив в убийстве Вергадоры, и для того, чтобы скрыть правду об убийстве Педрацци в пустыне, и для того, чтобы скомпрометировать то, что они смогут узнать относительно находки Деверо. Без Евангелия или, на самый худой конец, ключа к его местонахождению, у них не будет никаких доказательств того, что у Адамсона существовал какой-либо мотив для убийства Вергадоры и враждебных действий против них.
Единственное, что им останется, если ныряние ничего не даст, — это отправиться в Лоуренс, штат Канзас, и поискать ключ в Музее античности Уилкокса при университете, но опять же прошло очень много времени. Шансы были очень малы.
— Проверь навигатор, — сказал Хилтс, всматриваясь через ветровое стекло. — Мы должны быть почти у цели.
Финн проверила распечатку из маленького, вмонтированного в стенку кабины с ее стороны прибора и передала Хилтсу цифры: 22 градуса 25 минут северной широты и 77 градусов 40 минут западной долготы.
— Значит, мы на месте, — заключил пилот. — Поищи маяк.
Долго искать не пришлось — белая вышка торчала в миле от них над поросшим кустами выступом кораллового рифа ярдов в сто длиной, на низкий подветренный край которого набегала морская пена.
Сам риф, слегка загибаясь, тянулся на три четверти мили в западном направлении, словно указывая чуть согнутым пальцем в направлении побережья Кубы. Хилтс знал, что, набрав еще пятьсот футов высоты, он сможет увидеть этот остров, до которого всего-то миль десять. Подобная близость не радовала, поскольку были основания сомневаться в том, что багамские опознавательные знаки и намалеванный в полный цвет на носу идиотский мультипликационный утенок произведут хоть какое-то впечатление на кубинский многоцелевой «МИГ», вооруженный ракетами с лазерным наведением класса «воздух — земля». Какой заряд несут эти ракеты, помнилось смутно, но, кажется, около семисот фунтов. Каждая.
— Будем садиться, — проговорил он несколько нервно.
Финн не отрывала глаз от поблескивавшей и мерцающей в лучах солнца поверхности океана. Удерживая устойчивую скорость в восемьдесят миль в час, Хилтс ровно опустил нос и начал сбавлять высоту до нулевой отметки, так что скоро киль летающей лодки стал задевать верхушки волн.
Самолет задрожал, запрыгал по поверхности, потом, уже лишившись подъемной силы крыльев, побежал по ней, словно катер, и Хилтс сбросил газ. «Даффи», бывший в полете распростершим крылья лебедем, теперь, оправдывая данное ему имя, скользил по волнам на манер гадкого утенка. Хилтс направил самолет налево, ближе к крохотному острову.