Евангелие от смартфона
Шрифт:
— Знал. Но, во-первых, я не обязан перед тобой отчитываться за свои действия и решения, — сварливо пробурчал шеф. — Во-вторых, поверь, так было нужно.
— Нужно… А зачем отправили в часть?
— В часть, положим, ты отправилась сама… Ну, ладно, спрашивай уж, — смилостивился он.
Но задавать вопросы у меня уже не было сил. Да и не хотелось ни о чем спрашивать. Сейчас мне хотелось лишь разложить события по порядку, чтобы быть уверенной, что я ничего не упустила и нигде не ошиблась.
— Запаниковавший Верховский доложил
— Я же тебе говорил, что она умница, — сказал, обращаясь к Егору, полковник. — Вы сработаетесь.
И уже повернувшись ко мне, добавил:
— Все правильно. Почти правильно. Дело не просто попало ко мне, это я сделал так, чтобы его отдали мне, в наш отдел.
— Зачем?
Ремезов помолчал, пожевал губами, как будто попробовав на вкус то, что собирался сказать, и решился:
— Считай, что тебя повысили в допуске.
И тут я поняла, что сейчас услышу нечто важное, прикоснусь к тайне, к которой, возможно, было бы лучше не касаться вовсе. Однако шеф внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Не будет тебе сегодня откровений. Егор, вези-ка ее домой, пока она в обморок от усталости и избытка впечатлений не упала.
* * *
…Перед сном возникло ощущение, будто нечто важное ускользнуло от меня, что-то я упустила. Надо вспомнить, обязательно вспомнить, — стучалась мысль, но измученная за день голова отказывалась мне помогать.
Ночью мне приснился Андрей. Вернее, я думаю, что это был Андрей, ибо снилась неясная смутная фигура. Он что-то говорил мне, очень важное для него, а может и для меня, или вообще для всего мира, но я видела лишь шевелящиеся губы и ничего не могла разобрать. А еще возникло ощущение… Как странно — во сне и ощущение… что я его уже где-то видела, и не только на фото.
[1] Старые договоренности в силе. (англ.)
[2] Для желающего нет ничего трудного. (лат.)
День третий. Заглянуть за кулисы
С кровати меня поднял телефон, только мелодия показалась какой-то странной. Несколько секунд я пыталась сосредоточиться на звучании, пока не сообразила: наряду с вызовом мобильника кто-то нещадно насилует мой дверной звонок.
— Уманская, — хриплым со сна голосом буркнула я в трубку и, нашарив под кроватью тапочки, направилась к двери.
— Доброе утро! — ответил мне жизнерадостный голос. — Это Егор, мы вчера...
— Подожди, ко мне пришли, — остановила я его и открыла дверь.
— Я и пришел, — бодро ответил мне вчерашний знакомец.
На лестничной площадке, привалившись плечом к дверному косяку, стоял он — в своей черной кожаной куртке и с радостной улыбкой на лице. И хотя я загораживала проход, Егор каким-то волшебным образом, сделав всего одно легкое движение, оказался у меня за спиной и вальяжно прошествовал на кухню.
— Собирайся, шеф ждет, — небрежно из-за спины бросил мне этот нахал. — А я пока похозяйничаю, не возражаешь?
Спорить мне не хотелось, поэтому я махнула рукой, что означало «делай что хочешь, только меня не трогай», и молча отправилась в душ. Минут через двадцать он встретил меня на кухне с двумя чашками кофе и омлетом. Ну надо же — он и с моей капризной турецкой кофеваркой договорился, и газовую плиту освоил, и даже со стола вчерашнюю посуду убрал.
— Где тебя шеф подобрал? На курсах домработниц? — проворчала я.
Егор засмеялся, ничуть не обидевшись. Критически оглядев мои голубые джинсы с модными проплешинами и обтягивающую кофточку, он одобрительно хмыкнул. Зато у меня не было настроения ни шутить, ни вообще разговаривать.
Не буду оригинальной, если скажу, что люди делятся на сов и жаворонков. Я — типичная сова. Даже после восьми часов полноценного сна по утрам я выгляжу заторможенной и молчаливой. А если не высплюсь толком, как сегодня, то меня вообще лучше вообще не трогать. Ибо и видом, и характером я напоминаю злую мегеру из детской страшилки.
Я взяла чашку и принялась молча пить кофе. Егор, похоже, понял мое состояние и не допекал разговорами. Только изредка сложно поглядывал на меня. Симпатия, любопытство… Что-то в его взгляде было еще, что я никак не могла прочесть. Так мы пили кофе и молчали, изредка обмениваясь взглядами, пока тишину не нарушило тихое гудение мобильника Егора.
Извинившись, он отошел к окну. И сколько я не навостряла уши, ничего кроме «да», «нет» и «хм» услышать не смогла.
Закончив разговор, Егор критически оглядел меня. Что вдруг стало «не так»? Ведь еще совсем недавно ему все нравилось… вроде…
— А нет ли у тебя хорошего летнего костюма? — спросил он.
— Какой еще костюм? — рявкнула я. — Мне в джинсах удобнее…
— Я тоже поклонник джинсовой одежды, но думаю, в Кремле ее не оценят.
— Где не оценят? — мне показалось, что я ослышалась.
— Я разве не сказал? Планы изменились, ты отправляешься в Кремль. Итак, как насчет костюма?
— Что? — я совсем растерялась. — В Кремль? Я? Зачем?
— А сама как думаешь? Вчерашний проигрыш «Спартака» обсудить? До кое-кого, кровно заинтересованного в деле, которое ты ведешь, наконец-то дошли сведения о пропаже. И этот кое-кто хочет на тебя посмотреть. Все, переодеваться! Бегом!